А я, блин, не хочу сейчас смущаться и забивать себе ничем таким голову. Она мне для другого нужна.

– Кобелина на сене, вот как твоя логика называется, – буркнула я, слегка раздражаясь. – Ну или же моя сила и в тебя щупальца запустила и подсадила на себя.

– Слушай, да какая к хренам разница! – вспылил ведьмак, вскакивая.

– А вот тут согласна – никакой. Потому что повторюсь – тема поднята тобой несвоевременно, и ни к каким решениям с долгосрочными последствиями я не готова. Во-первых, потому что в голове у меня сейчас только мысли о решении кризиса, во-вторых, раз уж тебе так хочется правды до копейки – у меня успели появиться и до сих пор еще не исчезли некие чувства к Егору, природа коих мне не ясна. И пока я сама в себе не разберусь, городить новые сложности в личной жизни, я считаю полной дуростью.

– Да какие, к такой-то матери, чувства?! Это прихоть твоей силы и ничего кроме этого.

– Даже если и так, разбираться в этом исключительно мне, и твоих подсказок не нужно. И давить не надо. Тем более, откуда мне знать, что я для тебя тоже не прихоть? Ты мне опекун, учитель, мы переспали, но тебя бесит, что полным контролем ты не обладаешь. Разве нет? – Он мрачно зыркнул, но от возражения удержался. – Короче, я тебе свое слово сказала: в сторону все это пока. Кстати, Волхова я тоже просила пока особенно не приближаться и не отвлекать.

– А вот это на редкость правильное решение, – проворчал Данила.

– Считаю, что не стоит затягивать с началом поиска Чаши. Неизвестно, сколько на это потребуется времени. Днем за нами хоть эти кровососы подглядывать не смогут.

– Василек, их кровные рабы вокруг твоего дома кишмя кишат, так что на это не рассчитывай, – не замедлил огорчить меня Лукин. Хотя ожидаемо, чего уж. Я шпионю за ними, они – за мной. – Каждый шаг срисуют и доложат. Но насчет поторопиться я согласен. Я тут прикинул, и по всему выходит, что не сегодня так завтра-послезавтра в силу Ветрозим вступает. А с ним и в воде Студеницы появятся, и тогда соваться к ней до того, как его Лютовей сменит и лед накрепко встанет, дело смертельно опасное.

– Ветрозим и Лютовей названия месяцев? – озадаченно посмотрела я на учителя. Такого мы, как говорится, еще не проходили.

– Да, василек, старинные, вот только календарь нынешний с древним не совпадает, и точь-в-точь вычислить крайне сложно. Есть, конечно, всякие дебилы-фанатики всего древнеславянского, что божатся, мол, знают эти вещи досконально и с Перуном ручкаются при встречах, но я их мнению не стал бы жизнь свою доверять.

– Но если мне вода по-любому подчиняется, то какая разница, что там за месяц? Она мне вон всякими льдинками дорогу указывала и все такое.

– Люсь, Ветрозим – это же не просто месяц календарный, что длится от сих до сих. Это время пробуждения Карачуна, зимнего древнего божества. А сразу после пробуждения он зол и голоден сверх меры и загребает в жертвы всех, кто подвернется. Не все в него верят, конечно, но все равно период считается опасным. Это некий рубеж, ежегодный для всей природы и в том числе для магии, как части этой общей природы. Очень сложно приходится всем подлунным, потому как везде вылезают специфически зимние сущности, которые к обычным обладателям силы настроены так же недружелюбно, как и к людям. Люсь?

Я встрепенулась, вдруг поймав себя на том, что даже подвисла, слушая его голос, который всегда в такие вот моменты его объяснений или рассказов становился более глубоким и даже завораживающим что ли, захватывающим мое внимание и… заводящим. Да, так и есть, ловлю себя не первый раз на том, что вот такой собранный и терпеливо делящийся своими знаниями и опытом Данила будит во мне отнюдь не жажду к учебе.

– Ясно, – мотнула я головой для верности. – Общий вывод – надо шевелиться и в темпе. Двигаем к реке ближайшей?

Ведьмак ответил мне после краткой паузы, в которой занимался внимательным разглядыванием моего лица.

– Да. Одевайся и бери сменную одежду, а я свистну помощникам, чтобы подтягивались.

– О, тогда, может, мне стоит Игнату Ивановичу позвонить?

– Кому?

– Навию.

– Может и стоит, но до темноты он нам точно не помощник.

– Мне не показалось, что он боится солнечного света, – напрягла я память.

– Навии его и не боятся, но при нем силы своей темной сути проявить не могут.

– Нам его эта сила исключительно против вампов и нужна, а они под солнышком не бегают, так что все нормально.

– А помощники-то где? – спросила уже в дороге.

– Их выход строго по плану. Сейчас нечего рядом светиться.

Доверившись ему, я просто глазела по сторонам, вскоре сделав вывод, что он в очередной раз привез меня в такой район города, в каком до этого бывать не случалось. Хотя выглядело, скорее уж, респектабельным пригородом. Ряды особнячков (просто домами не назовешь), сплошь либо глухие высоченные, либо причудливо кованные заборы, дворы с явно недешевым ландшафтным дизайном, сверкающие прозрачностью беседки-глэмпинги и здоровенные оранжереи, дорогие машины и прочие атрибуты состоятельности владельцев.

Повернули мы на подъездную дорожку одного из домов, что стоял на самой окраине и чуть дальше виднелась уже полоска свинцово-серой стылой речной воды.

– Дом твоих знакомых? – спросила, пронаблюдав за тем, как ворота перед нами стали откатываться.

– Скорее уж твоих, – усмехнулся он и вылез из салона, распахнул мою дверцу и подал руку. – Добро пожаловать ко мне, ведьма Людмила Казанцева.

– Это твой дом?

– Один из. Не главный ДОМ, как твой, но да, объект принадлежащей мне недвижимости. И привез я тебя сюда не только хвастануть, какой состоятельный мужчина у тебя почти в руках, а потому что построил я его именно здесь не просто так. Как раз здесь и был прежде город, столетия назад. А во время войны он подвергся очень сильным разрушениям в результате бомбежек, и власти не спешили ничего восстанавливать, потому как важных промышленных объектов тут не было, и проще и менее затратно оказалось отстраивать город чуть выше по реке. Тут же десятилетия