– И вместо нот вы нашли шкатулку.

– Да, вместе с другими вещами, о которых я и собиралась спросить вас. Я не знаю, что они означают, поэтому непонятно, следует ли показать их Хелене или снова спрятать под кровать Бернадетт.

Он помолчал немного, а потом сказал:

– Спасибо вам.

– За что?

– За проявленную заботу. О Джиджи и Хелене. За то, что вы всегда стараетесь быть тактичной и щадить их чувства.

Я в смущении отвела глаза.

– Любой на моем месте делал бы так же.

– Нет, далеко не любой. – Он выпрямился. – Корзинка все еще в комнате Бернадетт?

– Да.

– Тогда давайте положим на место серебряную шкатулку и посмотрим, что там есть еще.

Мы пошли вверх по лестнице. Я чувствовала себя так, словно с моих плеч сняли непосильную ношу. Финн пошел в свою спальню за серебряной шкатулкой, а я извлекла из-под кровати корзинку. Мы устроились на полу, потому что ни один из нас не хотел вспоминать, что кровать не застелена, потому что Бернадетт больше нет. Как и раньше, когда мы были здесь с Джиджи, я сидела перед корзинкой, чувствуя себя Пандорой, и в конце концов решилась поднять крышку.

Финн принялся изучать Библию, а я вытащила фотографии и разложила их на полу между нами, на сей раз заметив еще несколько, которые раньше не успела рассмотреть. Я попыталась отдельно сложить свадебные фотографии Магды, а потом фотографии Хелены с сестрами и матерью. Финн тоже принялся их разглядывать, а я перешла к оставшимся разрозненным фотографиям, которые сложно было рассортировать – это были неподписанные изображения зданий, пейзажей и людей, мне неизвестных.

Складывая их в отдельную кучку, я вдруг обнаружила, что две из них склеены – одна фотография прилепилась лицевой стороной к задней стороне другой. Я очень осторожно отсоединила их. Пожелтевший клейкий слой легко отошел с задней стороны, и я подумала, что, вероятно, когда-то эта фотография была прикреплена к стене.

Это был снимок младенца, сидящего в старомодной коляске и с широкой улыбкой смотрящего в объектив. На ручке коляски были видны две женских руки, но лицо женщины не попало в объектив. Я перевернула фотографию и ничего не нашла, на обратной стороне отсутствовала надпись.

– Вы знаете, кто это? – спросила я, показывая фотографию Финну.

– Понятия не имею. А там сзади ничего не написано?

Я покачала головой.

– Нет.

Мой взгляд упал на фотографию молодого солдата. Я взяла ее в руки, размышляя о том, что кроется за загадочным выражением этих больших красивых глаз.

– Кто бы это мог быть? – задумчиво спросил Финн.

– Думаю, это и есть тот самый единственный человек, которого любила Хелена. Она мне сказала, что его звали Гюнтер Рихтер. Именно это имя написано на обратной стороне фотографии.

Он взял фотографию в руки и перевернул, чтобы прочитать надпись, а потом снова внимательно посмотрел на изображенного на ней человека.

– Хелена правда сказала, что это единственная любовь в ее жизни?

Я кивнула.

– Она сказала, что они собирались пожениться после войны, но он за ней так и не вернулся.

Он поднял фотографию, чтобы я могла ее видеть.

– А вы уверены, что это именно тот самый человек?

– Не могу сказать наверняка. Это лишь мое предположение.

Финн как-то странно посмотрел на меня, словно я сказала ему, что небо и земля перевернулись.

– Вас что-то смущает? – спросила я.

– А разве вы не узнаете эту форму?

Я покачала головой, тщетно пытаясь не выглядеть такой невежественной, какой себя чувствовала.

– Это же немецкая военная форма времен Второй мировой войны. – Он помолчал немного, чтобы я могла осознать его слова. – Значит, если ваше предположение верно, моя тетя была влюблена в немецкого офицера.

На следующей неделе я как-то сидела на веранде, погрузившись в чтение одной из книг, которые взяла в библиотеке во время последнего посещения. Эти книги были в основном посвящены истории Венгрии времен Второй мировой войны – тем событиям, свидетелями которых были Хелена и Бернадетт, но о которых предпочитали почему-то умалчивать. И чем больше я читала о страшных лишениях и смерти ни чем не повинных людей, тем больше начинала понимать причину этого молчания.

В середине стопки, между двумя толстыми книгами, я обнаружила брошюру, которую после недолгих размышлений в библиотеке добавила к выбранным книгам: «Католическая церковь и Холокост в Венгрии». Я выбрала ее, потому что вспомнила о серебряной шкатулке, когда-то принадлежавшей монахиням из ордена Сестер Спасителя, которые, видимо, бежали из Венгрии в тысяча девятьсот сорок четвертом году. Понятия не имею, что я рассчитывала найти в этой невзрачной брошюрке. Оставалось только удивляться, откуда у меня, никогда не получавшей по истории оценок выше тройки, взялся такой неуемный интерес к прошлому.

Я подняла голову, когда на веранду вошел Финн с волосами, еще мокрыми после душа. От него приятно пахло мылом. После обеда он довольно долгое время провел с Джиджи на пляже в качестве компенсации за то, что вечером собирался оставить ее с сестрой Уэбер. Джиджи также пообещали нескончаемый марафон диснеевских фильмов про принцесс, и сестра Уэбер сказала, что она с таким же нетерпением ждет их просмотра, так как ее дочки уже ходят в колледж и давно уже вышли из возраста, когда девочки восхищаются диснеевскими персонажами. Финн и меня тоже приглашал сходить на пляж, но я вежливо отказалась, указав, что моя прямая обязанность – находиться с Хеленой, у которой был приготовлен для меня длинный перечень заданий. Надо сказать, втайне я даже была этому рада. Пребывание с Финном на пляже означало, что каждый раз при встрече с ним в офисе я буду представлять его полуобнаженным.

– Вы готовы? – спросил он, поправляя манжеты рубашки.

– Да, – ответила я, с удивлением обращая внимание на его костюм. – На вас костюм серого цвета!

– Как видите, – сказал Финн. – А в чем проблема? Этот ресторан на набережной не такой уж и фешенебельный, но я могу облачиться и в смокинг, если пожелаете.

– Нет, не в этом дело. Просто я обратила внимание на то, что ваш костюм не черный. Не думала, что у вас есть костюмы иного цвета.

Он слегка нахмурился.

– Мои отец и дед всегда носили черные костюмы и построили весьма успешный бизнес.

– Не сомневаюсь в этом, но ведь это вовсе не потому, что они выглядели как работники похоронного бюро.

Все еще хмурясь, он произнес:

– Вы что, на сей счет обменялись мнениями с Джиджи? Она все время твердит, что я похож на злодея Гру из мультфильма «Гадкий я».