Таня дождалась его в приёмной. Телевизионщики успели снять репортаж, озвучили основные детали, услышанные на собрании, и пока Смирнова пила минералку и переводила дыхание, закончив работу, операторы собирали оборудование. А она подхватила Костю под руку, как только тот вышел из кабинета мэра.

— Дашь мне интервью? — Улыбнулась совсем не по-деловому.

— Опять?

— Выскажешь своё мнение по поводу принятых решений.

— Тань, у меня своих проблем, хоть одним местом ешь, на черта мне сдались чужие? Вон зама догони да поспрашивай.

Она рассмеялась.

— Он меня на обед не пригласит после, — и шепотом сообщила: — он женат.

— Уже вызнала?

Смирнова плечиком пожала, потом переспросила:

— А ты пригласишь?

— Не знаю. Нужно позвонить моей секретарше и спросить у неё.

— Да ладно тебе, Костя. — Она даже тряхнула его за руку. И без паузы поинтересовалась: — Куда ты вчера вечером пропал?

— Занят был. — Они вместе прошли к лифту, а когда входили в кабину, Татьяна многозначительно посмотрела на девушек, сотрудниц администрации, которые собирались последовать за ними.

— Вы не против подождать? — Заученно улыбнулась им, не сомневаясь, что её узнали. Те переглянулись в некоторой растерянности, после чего отступили, а двери стали закрываться.

Шохин усмехнулся, сунул руки в карманы брюк, чувствуя, как Таня прижимается к нему.

— В пять я буду дома, — сообщила она ему.

Он брови вздёрнул, и почти с удовольствием наблюдал за тем, как темнеют от раздражения её глаза. Схватила его за лацканы пиджака.

— Приедешь? — И тут же добавила, тоном, не терпящим возражений: — В восемь у меня эфир, Захаров в студии будет. Так что, мне нужно быть во всеоружии.

— А я должен поднять твой боевой дух? — догадался Костя.

— У тебя это получается, как ни у кого. — Она приподнялась на цыпочках и едва ощутимо прикоснулась ярко накрашенными губами к его подбородку. В этот момент лифт, дернувшись, остановился, и Татьяна от Кости отступила, правда, с видимым сожалением. Но не преминула напомнить: — Я тебя жду, — певуче проговорила она.

Он не ответил, а выйдя из здания, они разошлись в разные стороны, к ожидавшим автомобилям.

В тот момент он был уверен, что не поедет, в голове был целый список дел, и если бы мысли об одной упрямой особе его не сбивали, Костя с головой бы ушел в работу, и к пяти часам, вряд ли, освободился, да и вообще вспомнил бы о приглашении Смирновой. Секс урывками на чужой квартире уже давно не прельщал, но Нина не звонила, это действовало на нервы, отвлекало от будничных дел, и даже два часа на стройке, в шуме и на ветродуе, не смирили здоровую злость, которая лишь разрасталась с утра. Негатив и возбуждение нужно было куда-то сбросить, и, в итоге, он все же оказался у Смирновой, правда, не в пять, а в шесть часов вечера, за что ещё и от неё получил по мозгам. Секс с Танькой, как всегда, был порывистым, будто они оба спешили кончить и разъехаться по делам. И, наверное, в другой день, Шохин так бы и поступил: встал, оделся и уехал. А сегодня был дурацкий день, и спустя каких-то сорок минут, когда Таня из постели выскочила и принялась собираться, потому что у подъезда уже ждала машина, Костя продолжал лежать в её постели, заложив руки за голову, и лениво за ней наблюдать. Она носилась по комнате точно фурия. Светлые волосы ещё не были уложены, в одном чулке и накрашенная на скорую руку. И её поспешность его совсем не умиляла.

— Ты, конечно, не мог не опоздать, — выговаривала она ему, дергая вверх молнию на платье. К Косте повернулась и улыбнулась, разглядывая его. — Но ты всё равно молодец.

— Рад услужить.

— Не будь вредным. Мне надо на работу. Но ты можешь меня подождать. Я вернусь, — она многообещающе подмигнула, а Шохин вдруг внутренне напрягся, когда его телефон зазвонил.

Даже подумал: только не сейчас, но взглянув на дисплей, в который раз за этот день, испытал лёгкое разочарование, хотя в эту минуту стоило бы порадоваться. Не Нина.

На постели сел, поднёс телефон к уху.

— Чего тебе?

— А ты чего такой недобрый? — вроде бы удивился Вадик. — Хотел тебя в клуб пригласить, а ты рычишь.

— Не хочу.

— Очень занят, что ли?

Татьяна подошла к нему, повисла на шее, едва не опрокинув на постель, и крепко поцеловала.

Шепнула:

— Пока. Дверь захлопнешь.

— Захлопну.

Вадик, без сомнения, слышавший пылкий шепот, хмыкнул.

— Вижу, и, правда, занят. Татьяна или Нинок?

Шохин проводил Смирнову взглядом, та из спальни вышла, и он тогда спустил ноги на пол, встал с постели.

— А её в клубе нет?

— Нет. — И вернулся к интересующей его теме: — Значит, блондинка? Завидую твоему богатому выбору, старик. — Предпринял попытку пожаловаться на свои стеснённые обстоятельства в этом направлении, ведь положение женатого человека всё-таки к чему-то обязывает, как выяснилось, но Костя слушать не стал, и просто отключился. Оделся по-солдатски быстро, сунув в карман галстук и второпях заправив рубашку за пояс брюк. Из квартиры вышел, сам до конца не понимая, куда и почему так спешит.

На улице к этому моменту уже успело стемнеть, снова дождь заморосил, и Шохин, оказавшись на заднем сидении своего автомобиля, провел ладонью по влажным от дождя волосам и в задумчивости молчал, не зная, что ответить на вопрос водителя.

— Домой, шеф?

Шею потёр.

— Давай пока покатаемся, — сказал он наконец.

Крутил в руке телефон, понимая, что если он сейчас ей позвонит, а Нина снова не ответит, то вряд ли он сделает это ещё раз когда-нибудь. Он и без того ведёт себя, как юнец, думая о ней бог знает сколько времени. Но номер всё же набрал, хотя пришлось поступиться некоторыми принципами. Точнее, переступить через них, но Шохин тут же пообещал себе, что это лишь небольшая уступка, и он это непременно исправит.

Гудки были длинные, и каждый будто издевательство. Отвечать ему не торопились, и с каждой секундой Костя впадал во всё большее раздражение, даже в душе тяжесть, и пока только она придавливала, сдерживая, бешенство. И он настолько сосредоточился на этом невыносимом чувстве, что, услышав в трубке голос Нины, в первый момент растерялся. К тому же она в явном недовольстве выдохнула:

— Ты ещё что от меня хочешь?

Он помолчал, раздумывая. Хотя, вроде бы, со вчерашнего вечера точно знал, чего именно от неё хочет. И как-то сразу злиться перестал, уступив эту прерогативу ей. Неизвестно почему.

— Хочу поговорить.

Она вздохнула куда-то в сторону. И в раздражении, и в бессилии, и как-то устало.

— Костя, я не могу сейчас.