— Что? О чём он говорит? — я напряглась всем телом, вглядываясь в невозмутимое лицо Реми.

— Да, подождите меня внизу, — сказал Реми полицейскому и повернулся ко мне. — Эйла, я думаю, время пришло.

— Для чего? — голос мой дрогнул.

— Я подожду вас в машине, — тихо вклинилась в наш разговор тётя и, кивнув водителю, спустилась по ступенькам вниз к авто.

От волнения у меня закружилась голова. Полицейский достал из кармана сигареты, обошёл нас и направился к мотоциклу на служебной стоянке. Мы же так и остались стоять перед входом в полицейский участок. Реми взял мои руки в свои, и я почувствовала, как в этот момент между нами разверзлась огромная пропасть. Балансируя на самом краю, я с трудом держалась, чтобы не упасть.

— Я договорился с этим господином, — начал Реми непривычно тихим, но уверенным голосом. — Он направляется в Мелён и согласился меня подбросить.

У меня перехватило дыхание, ноги подкосились, и пропасть, казалось, стала ещё на шаг ближе ко мне. Сморгнув сл`зы этого болезненного осознания, я крепче сжала его ладони в своих и хриплым голосом спросила:

— Зачем… зачем тебе в Мелён?

— Эйла, я планирую перебраться в Швейцарию, — ответил он, и слова эти выстрелом прилетели мне в висок. — До встречи с тобой я думал, что не достоин ничего, даже собственного клочка земли. Но ты показала мне, что это не так. И дом, который ждёт меня там, в Нёвшателе, и до которого так и не добрались мои мать и сестра… если в том письме сказано, что его завещали мне, значит, это действительно так. Столько лет прошло, родственников наверное уже и нет в живых. Ты позволила мне принять это. Принять настоящее и будущее и отпустить прошлое. Меня будут искать бестирийцы. И как бы мне ни хотелось набить им морду, я понимаю, что уехать в Швейцарию и начать всё с чистого листа будет лучшим решением.

Его силуэт размылся из-за моих слёз, сердце сдавила глухая тоска. Мы говорили о Швейцарии, говорили об этом доме, но… я никогда не думала об этом моменте, прекрасном и трагичном, когда я должна буду отпустить его, а он должен будет отпустить меня. Расставание висело над нашими головами чёрными тучами, я знала, знала, что оно настанет, но понятия не имела, как именно это произойдёт. Уверенность в том, что в этом безумном мире мы сможем удержаться друг за друга, никогда не оставляла меня. А сейчас… сейчас он рушит это. Или я давно сама все разрушила?

— Но как же наш уговор? — всхлипнула я, в неверии качая головой. — Я обещала заплатить тебе, Реми, это несправедливо и нечестно, тебе не нужно ехать в Мелён, у тебя нет ни копейки, ведь ты… ты все и так потратил на меня.

— Эйла, даже сейчас ты продолжаешь рассуждать о материальном, — он горько усмехнулся. — Мне не нужны деньги. И никогда не были нужны. Я скиталец. У меня нет адресов и остановок. То, что ты называешь моей расплатой за ошибки, я называю свободой. Я всегда найду способ их заработать, если мне нужна будет пища или ночлег. Я же отличный рыбак, забыла?

— Ты даже не сможешь купить бензин, — мои плечи тряслись от немых рыданий, но я смеялась, старалась делать вид, что смеюсь, изо всех сил, до последней слезинки. — Боже, я не верю, что говорю это. Я думала… думала, мы поедем к тёте, что всё решится…

— И что было бы дальше? Ты думала об этом? Я не зря сказал тебе, Эйла, что ты не знаешь, чего хочешь. Представь меня в Шотландии рядом с собой. Или представь себя рядом со мной в Швейцарии. Какая из судеб тебе ближе? Ты не знаешь. Вот, в чём наше с тобой различие. У тебя есть почва под ногами и уверенность в завтрашнем дне, но ты понятия не имеешь, чего хочешь. А я подвешен в воздухе всю свою жизнь. Но я чётко знаю, что мне нужно.

— Ты пытаешься меня упрекнуть?..

— Я пытаюсь показать тебе реальность. Какую есть. Без прикрас. Не нужно плакать, Эйла, ты бы всё равно не выбрала мою жизнь, — прошептал Реми, проводя ладонью по моей мокрой щеке. — А я не смею влиять на твой выбор. Твой кошмар закончился. Сейчас ты в раздрае, но пройдёт несколько дней, и всё вернётся на круги своя. Будешь носить дорогие платья, отваживать ухажеров и мечтать о собственной книге, так и не решаясь начать её писать. Всё будет как раньше. Ты обо мне не вспомнишь. Лучшее, что может случиться с тобой после всего пережитого — возвращение домой. Нам пора попрощаться. И карты… — он сунул руки в карман и достал оттуда колоду, протягивая её мне. — Ты хранила их самого первого дня. Пусть они будут с тобой и дальше. Что бы это ни значило для тебя.

Я взглянула на эти карты, как на что-то жуткое, как на оружие, как на склянку с ядом, и всё же сжала их в своей руке. Мне отчаянно не хотелось верить в происходящее. Я чувствовала себя почти как в день похорон отца. Панихида закончилась, люди начали расходиться, а я замерла у его гроба, понимая, что это конец, что мне действительно нужно попрощаться с ним. Оставить в этом гробу рядом с ним надежду на то, что он может вернуться. Появиться на пороге нашего поместья, расставить руки для самых крепких на свете объятий и сказать: «Я так скучал по тебе, моя девочка». Быть может, с Реми я сгущаю краски, но ведь это прощание… и я тоже его не увижу. И он тоже меня не обнимет.

Шотландия… Швейцария… «не знаешь, чего хочешь»… возвращение домой… вечные скитания…

Как справиться с этим ворохом сомнений в одиночку? Почему он не хочет мне помочь? Почему не хочет меня направить? Я всегда самостоятельно принимала решения, но сейчас мне была просто необходима его помощь!

Внезапно жгучая злость охватила меня своим бешеным пламенем. Он трус! Просто трус! Винит меня в том, что я не знаю, чего хочу, а сам… сам-то он знает? Для чего тогда морочил мне голову, для чего делал вид, будто я ему дорога? Если всё равно с самого начала собирался сбежать в Швейцарию! Меня никогда не было в его будущем! Я утёрла слезы ладонью и сделала шаг назад, сверкнув в его сторону озлобленным взглядом. В это же момент раздался гудок клаксона. Полицейский выкрикнул что-то, и это только подстегнуло меня к дальнейшим