Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я знаю, что я пьяная, эксцентричная и поехавшая, но я серьезно отношусь к каждому сказанному слову.
— Я видела эти слова на твоей коже и шрамы у тебя на животе, и я хочу увидеть тебя всего. Я хочу увидеть больше. Хочу тебя без всего этого разделяющего нас дерьма, и хочу…
— Мне похер, чего ты хочешь, Кария.
Затем Саллен поворачивается ко мне, хватает за запястье и, выкрутив его, одергивает мои пальцы от своей банданы.
— Это все твои мечты. Приятный мини-отпуск от обычной жизни. Для тебя это не слишком рискованно. Тебе не приходилось жить с этим двадцать три года. Я заинтересовал тебя, потому что был странным. Потому что реально тебя пугал, — его голос звучит тише, чем обычно.
Саллен притягивает к себе мою руку, и я невольно наклоняюсь к нему на сиденье.
Он снова опускает глаза на мои ногти, и я следую за его взглядом.
На внешней стороне одного из ногтей запеклась кровь, другой сломан напополам, и по нему проходит линия, оставшаяся от того, как я хваталась за стену в универмаге. Еще у двух неровные края, обломанные в результате борьбы. У меня, наверное, никогда в жизни не было таких жутких ногтей, большая часть лака облупилась.
У Саллена вздымается грудь, но он не поднимает на меня взгляд, его густые темные ресницы почти касаются скул.
— Не совершай ошибку, думая, что это реально, Кария, — говорит он, по-прежнему не отрывая взгляда от ногтей и крепко сжав мою ладонь. — Скоро ты возжелаешь своей прежней жизни. Но когда это произойдет, не упрекай в этом меня. Все также, как ты сказала раньше. Мне нечего было выбирать. Я всегда последую за тобой.
Подняв на меня взгляд, Саллен проводит языком по запекшейся крови на моем безымянном пальце, и от его тепла меня бросает в дрожь.
— Но моя единственная возможность тебя удержать — это твоя смерть, — он царапает зубами мой палец и, не отводя глаз, проводит клыком по моему среднему суставу. — И, возможно, угрозы кажутся мне любовью. Может, поэтому я тебя ими осыпаю. Я знаю, что в конце концов ты начнешь сопротивляться, тебе не понравится то, что скрывается подо всем, что ты хочешь снять.
Он кусает меня за палец, и я напрягаюсь, не желая издавать ни звука. Его зубы впиваются глубже, клыки вонзаются в кость, но я все равно не сдаюсь.
Я справлюсь.
Я могу вытерпеть и похуже.
Саллен улыбается, но не доброй улыбкой. И когда он отстраняется, издав тихий смешок, она не касается его темных глаз. На моей коже остаются следы от его зубов, глубокие и красные.
— Узнав все, ты захочешь убежать. Но помнишь, что я сказал? — он отбрасывает мою руку и отводит взгляд к окну, глядя на бесконечный лес. — Мне похер, чего ты хочешь.
Я смотрю на его отражение в окне, на зрачки, деформированные тонированным стеклом. Они кажутся нечеловечески большими, черный цвет практически полностью вытесняет коричневый. Я мысленно возвращаюсь на два года назад. Та октябрьская ночь в отеле, как раз перед исчезновением Саллена Рула. Глаз под дверью. И как я бежала.
Глава 38
САЛЛЕН
— Ты пьяна. Тебе нужно поесть. Мы не уйдем отсюда, пока ты этого не сделаешь.
Мы сидим на уединенной скамейке в пустынном парке, Кария наклоняет голову, сцепив пальцы под подбородком, и хлопает ресницами.
Принцесса Райта пошла со мной в аптеку, у которой нас высадил таксист, и вместо необходимой нам еды накупила там тонну косметики и средств по уходу за собой. Она сгребла все это в охапку и, пока я осматривал прилавок с закусками, держа в одной руке тяжелую сумку и ее «Джеймсон», бросила мне в красную корзину, фактически обездвижив мою вторую руку.
— Это предметы первой необходимости. Не смотри на меня так.
Я закатываю глаза, как и примерно час назад, перед тем, как мы отправились из универмага в это место под густыми, раскидистыми деревьями.
— Ешь.
Я бросаю взгляд на лежащий у нее на коленях протеиновый батончик с лимонным вкусом. В плане питания это не так уж и много, но в ресторан мы пойти не можем, а приготовить еду нам негде. Я уже съел шесть протеиновых батончиков, так что свою долю страданий я вытерпел. От всего этого пережевывания у меня болит челюсть, и в ней еще не все зубы.
Теперь очередь Карии.
Она вздыхает, но берет блестящую желтую упаковку и начинает ее вскрывать, затем поднимает на меня свои прекрасные глаза, и на ее губах появляется легкая улыбка.
Я быстро отворачиваюсь, пока Кария не поняла, о чем я думаю.
Небо все еще серое после утренней грозы, я смотрю на суровые облака цвета бурых синяков и на мгновение удивляюсь тому, во что превратилась моя жизнь. Я сижу на железной скамейке с девушкой, за которой десятилетиями следил, о которой мечтал, которая казалась мне настолько недосягаемой, что было противно даже на что-то надеяться.
И она оставила за собой след боли, ударив Космо, Мод, Штейна. И все это ради меня.
Просто невероятно.
И прискорбно, зная, что будет дальше.
По нашему убежищу проносится порыв ветра, и меня охватывает озноб. Я рад, что сегодня прохладно (я всегда радуюсь, когда на мне много лишней одежды), и еще больше — дуновению ветерка.
Хотя, думаю, что дрожу не только по этой причине.
— Какой твой любимый цвет? — спрашивает меня Кария, жуя батончик.
Снова поднимается ветер, я хватаю стоящую рядом большую многоразовую сумку для покупок, ставлю ее себе на колени и, заглянув в нее, вижу бананы, пластыри, мазь для местного применения и спирт для протирания. Я взял все это, чтобы промыть раны Карии. После магазина она позволила мне наложить ей на ладонь пластырь, но сказала, что мой язык, по-видимому, обладает целебными свойствами, так что больше ничего не нужно.
От