Она была обставлена просто, но приятно. Несколько небольших предметов мебели, разделяющие пространство драпировки и ширмы, на полу ковры, множество подушек для сидения и, возможно, для сна. В глиняных сосудах тлели маленькие шарики сухих листьев, распространяя тот запах, сходный с ладаном, который ударил ему в ноздри, когда он вошел. Его внимание привлекли четыре одинаковых устройства, расположенные по углам палатки, но ему не удалось определить их назначение. Странный механизм, издавая легкий щелчок при каждом обороте, медленно вращал вокруг собственной оси деревянный валик с множеством выгравированных символов.

Лицом к людям сидели восемь атамидов. Среди них были два воина – один из них, тот, что преградил путь Танкреду, по-прежнему сохранял грозный вид, а другой, ростом поменьше, был покрыт впечатляющими шрамами; рядом расположились две особи женского пола, которые казались полноправными членами собрания; и, наконец, присутствовали четверо пожилых атамидов почтенного вида, возможно принадлежавшие к касте «мудрецов» – о ней упоминал армейский инструктор. Одного из них Танкред сразу узнал: старец с высокого камня.

После краткого оживления, вызванного открытием полотнищ, снова воцарилось спокойствие.

Теперь обе группы, не двигаясь и не переговариваясь, разглядывали друг друга. Танкред пристально всматривался в старого атамида, пытаясь угадать его мысли. Лишенные белков глаза мудрецов и крестьян не позволяли понять, смотрят ли они на вас или куда-то в сторону, что сильно сбивало с толку.

Через несколько мгновений Танкред повернулся, чтобы бросить взгляд на стоящего неподалеку слева от него на коленях Альберика. На лице бесшипника было написано беспокойство, зато взгляд выражал неудержимое любопытство.

Молчание уже становилось неловким, когда один из мудрецов поднялся и произвел серию медленных движений, попеременно указывая то на группу людей, то на атамидов.

Танкред истолковал их как протокольное приветствие. Затем мудрец произнес несколько слов на языке без такого количества придыханий, как язык воинов:

– Карнут’ах мелик кеник, ах’л’укинхе, ук, ук.

Хотя люди не поняли смысла, ясно было, что это вступление. Лейтенант решил, что пора перейти к делу. Он тоже приготовился заговорить, как вдруг снова услышал голос возле своего уха.

– Меня зовут Тан’хем.

Его губы не шевельнулись, однако старый мудрец с высокого камня указал на себя пальцем; несомненно, говорил именно он. Спутники Танкреда вздрогнули. Значит, они тоже услышали голос. Танкред ответил, в свой черед указав на себя пальцем:

– Меня зовут Танкред Тарентский. Для меня честь познакомиться с вами.

После чего сразу задал вопрос, который не давал ему покоя:

– Вы говорите на нашем языке. Как это возможно?

Четверо мудрецов закивали головами, как будто ждали этого вопроса. Зато женщины и воины остались невозмутимыми. Танкреду становилось все очевиднее, что только мудрецы обладают способностью к такому общению.

– Я не говорю на нем, я на нем думаю.

Танкред приподнял брови. Анселен позади него не удержался и воскликнул:

– Твою ж мать!

– Но мы обсудим это позже, – продолжил Тан’хем. – Объясните мне сначала, почему другие люди убивают нас, а вы нет.

– Если вы можете читать наши мысли, почему бы вам не найти эту информацию непосредственно у меня в мозгу? – спросил Танкред.

Вопрос был продиктован простым здравым смыслом, но его товарищи встревожились.

– Что на тебя нашло? – сквозь зубы прошипел Льето. – Ты должен проявлять уважение!

Но Тан’хем как будто не оскорбился. Двое других мудрецов, качая головами, даже повернулись к старейшине. Танкред не знал, значит ли это, что его слова позабавили их или же вызвали осуждение.

– Я не могу читать… ну, скажем, сокровенные мысли, – ответил Тан’хем. – Тем не менее я могу мысленно общаться с себе подобными. Недавно я попробовал с тобой и был удивлен, что, оказывается, это работает и с людьми.

– Вы не можете читать наши сокровенные мысли, однако вам удалось узнать, что я здесь не один…

Танкред расхрабрился. В конце концов, они все еще живы, а это означает, что существа готовы общаться.

– Для нас это так естественно, что мне сложно что-либо объяснить. Все равно что объяснять, как у тебя получается сохранять равновесие при ходьбе. Ты это делаешь, и все. Можно сказать, я воспринимаю то, что ваш разум облекает в слова. Я воспринимаю поверхностный слой ваших мыслей, остаточное отражение картин, которые вы недавно видели, или соображений, которые у вас мелькали.

– Вот как он понимает то, что ты говоришь вслух, – прошептал Альберик. – Не потому, что понимает слова, просто он улавливает мысленное формулирование фраз. И для того, кто способен понять, это становится универсальным языком.

Неожиданно в разговор бесцеремонно вмешался воин с оранжевым гребнем.

– Ук нах’тар! Нижул’ ман кур хастр’к!

Даже если он говорил негромко, объем его грудной клетки был таков, что голос заполнил пространство, словно рев быка.

Тан’хем повернулся в его сторону. Воин находился рядом с поднятым полотнищем, так что старику пришлось зажмуриться от яркого света. Это сделало его лицо немного более человеческим.

– Арнут’хар теряет терпение, – подумал он, обращаясь к беглецам. – Только… «мудрецы» – так, кажется, вы нас называете? – могут понимать ваши ответы. Один из нас будет переводить для солдат, а я переведу вам то, что они скажут.

Пожилой атамид взялся проговаривать вслух диалог между Танкредом и Тан’хемом.

– Я ответил на много ваших вопросов, – продолжил тот, – а вы до сих пор не ответили на первый, который я вам задал: почему, в отличие от вам подобных, вы пришли не убивать нас? Или это коварная ловушка?

В его голосе не было агрессивности, скорее суровость или грусть.

Танкред задумался над тем, что ему предстояло сказать. Это был критический момент.

– Не все мы одинаковы, – начал он. – Большинство из нас воюют, не задумываясь о последствиях, просто потому, что им так приказали. Другие, напротив, восстают против самой идеи и пытаются сопротивляться, как могут. К несчастью, их очень немного, и их голос не слышен.

– Твой голос один из них?

– Да, – решительно подтвердил Танкред. – И мой, и голоса присутствующих здесь моих друзей. Мы дезертировали, ушли от своих, потому что ситуация стала для нас невыносима.

Танкред понял, что слегка приукрасил мотивы бесшипников, которые, вообще-то, сбежали не из философских побуждений. Он только надеялся, что Тан’хем сказал правду, когда заверил, что не может по-настоящему читать чьи-то мысли.

– Чего вы ждете от нашей встречи?