Беспрестанно кашляя, она оторвала кусок своей юбки и накинула на голову Бастьяну для защиты от огня. Буквально в последнюю секунду она успела вытолкнуть его из окна, успела с замиранием сердца увидеть, как брат падает точно в центр натянутой простыни, отвернувшись от огня. Отвернувшись от нее.

И в следующий момент Эмили закашлялась окончательно. У нее заслезились глаза, и ее тело согнулось пополам в судорогах. Она отпрянула назад, обеими руками сжимая горло, чувствуя, как жар сдавливает ей легкие. Когда же она заставила себя выпрямиться, драгоценный момент был упущен.

Через окно ей было уже не спастись.

Дикое пламя плясало со всех сторон.

Новые слезы потекли у Эмили по щекам. Она прижалась к полу, ища свежего воздуха, осознавая, что огонь скоро до нее доберется, и молясь, чтобы она успела задохнуться от дыма до того, как языки пламени сожгут ее кожу.

Что-то промчалось сквозь огонь. Какое-то движение промелькнуло над ее головой, кто-то спрыгнул с потолка.

За миг до того, как Эмили поддалась дыму и отчаянию, нечеловеческие глаза – с большими черными зрачками, окаймленными охрой, – уставились на нее, и чьи-то крепкие руки выхватили ее из огня.

Когда Эмили очнулась, ее легкие жгло. Кожа на ее правой руке и с правой стороны шеи обгорела. Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы согласиться на все условия. Согласиться служить кому бы то ни было – тому, кто спас ее. Присягнуть на верность тому, кто поклялся положить конец ее мукам, тому, кто дал обещание никогда от нее не отворачиваться.

Давая то обещание, Эмили вспоминала взгляд своего дяди, спокойно наблюдавшего, как горит их дом. Облегчение, появившееся на его лице, когда Бастьян оказался спасен, когда его поймали пожарные. Она вспоминала, как затем он отвернулся от горящего здания, как он без колебаний отвернулся от нее.

При жизни Эмили дядя Никодим никогда особо не интересовался ее благополучием. А когда она оказалась при смерти, он просто оставил ее погибать. Он бы, вероятно, самолично спалил все дотла, если бы это помогло ему сохранить свое наследие.

Именно поэтому Эмили и отняла у него это наследие. Именно поэтому Эмили и солгала каждому. Даже тем, кого хотела любить.

Она хитро улыбнулась Луке Гримальди.

То, над чем Эмили трудилась все эти годы, должно было вот-вот завершиться. Она уже осуществила часть мечты Луки. Она вышла за него замуж. По ее просьбе они тайком отправились в Европу, чтобы обвенчаться и провести там медовый месяц, во время которого Эмили потратила немало сил на то, чтобы пообщаться со старейшими волками греческой общины. Однако другая часть мечты Луки никогда не осуществится, хоть он об этом пока и не догадывается.

В планы Эмили не входило заводить детей. Она никогда не мечтала о детях. Сама мысль о том, что это ее обязанность как женщины, лишь выводила ее из себя.

Один из лучших уроков, что преподал ей дядя, был о слабости, скрытой в любви. Этому уроку Эмили поражалась и удивлялась на протяжении последних десяти лет. Многие смертные мужчины и женщины, вампиры, оборотни и другие волшебные существа считались способными на великое зло. Интересно, однако, что все они были способны и на великую любовь.

И многие из них любили свои семьи страстно и трепетно. Их любимые часто оказывались их величайшей слабостью. Именно ради своих родных и любимых они совершали самые ужасные поступки.

Эмили неинтересна была подобная слабость. Подобное оправдание слабости.

Она боролась за свое, и только свое счастье. Ее нынешняя семья нужна ей лишь для того, чтобы выжить. Она любила потому, что в их численности была сила. Это была любовь по расчету, у нее были условия. И она всегда следила за тем, чтобы ее условия выполнялись.

– Пиявки почти пришли, – раздался среди общего шума один голос.

Эмили усилием воли заставила себя остаться на месте и не бежать к краю палубы, чтобы взглянуть на картину, которую жаждала увидеть на протяжении многих лет. Вместо этого она отправилась к носу корабля, к платформе для музыкантов. Электрические фонари сверкали внизу. На горизонте уже появилось бледное свечение – первый признак рассвета.

Лука подошел и встал рядом с Эмили. Что-то прокатилось по ее венам, словно раскат грома перед летней грозой, когда ее брат перепрыгнул через перила и оказался на палубе. Его лицо было бесстрастным.

Себастьян стал очень похож на отца. Привлекательный. Он стал увереннее. И сильнее.

Эмили чуть было не дрогнула.

Нет, все это ложь. В конце концов перед смертью Рафаэль Феррер оказался слабым. Очень слабым.

Когда Бастьян увидел ее, он замер, на его лице промелькнули шок и тревога. Затем в мгновение ока он снова придал своему лицу выражение полного равнодушия. Отчасти его поведение даже впечатлило Эмили. Братик, которого она помнила, всегда шел на поводу у своих чувств и эмоций. Потом он обернулся, протягивая руку и помогая подняться на палубу юной девушке, пришедшей вместе с ним.

Селина Руссо проигнорировала руку Бастьяна и, высоко подняв подол платья, перекинула ногу на палубу. Глаза Эмили сузились. Одетта Вальмонт, Шин Джейяк, Бун Рейвнел и Мэделин Деморни появились следом, и одновременно волки выстроились в оборонительный полукруг вокруг Эмили и Луки.

Эмили отпустила руку Луки и сделала шаг навстречу Бастьяну.

– Я ценю, что вы ответили на мое приглашение, месье Сен-Жермен. Хотя признаюсь, я ожидала вашего прибытия немного раньше, – сказала Эмили великодушным тоном.

Бастьян сделал вдох, точно собирался заговорить с ней, однако потом, кажется, передумал. И вновь Эмили восхитилась его выдержкой.

– Я уверена, ты хочешь узнать, как я здесь оказалась, mon petit lion, – ухмыльнулась Эмили.

– Хочу, – ответил он. – Но что это изменит?

– Полагаю, ничего.

– Где Никодим?

– Он пришел ко мне по собственной воле, точно как и ты сейчас.

– Я здесь не потому, что желаю быть здесь, Эмили. – Взгляд его пронзительных серых глаз пробирал ее до костей. В других обстоятельствах она, может, даже испугалась бы. – Я здесь, потому что у меня не было другого выбора.

– У тебя был выбор, Себастьян. Но ты принял решение прийти сюда, чтобы спасти нашего ничем не заслужившего спасения дядю. Причину тому, уверена, я скоро узнаю, – отозвалась она. – Ты мог бы предоставить его своей судьбе – той, которую заслуживает большинство злодеев.

Бастьян замер, точно раздумывая над ее словами.

– Полагаю, зависит от того, кого ты считаешь злодеями, не так ли?

– Ты рассуждаешь прямо как он, – сказала Эмили с насмешкой в голосе. – Как же он, должно быть, тобой гордится.

– Между мной и Никодимом нет ничего общего. – Бастьян нахмурился, помрачнев, желваки у него на челюсти задвигались.

Удовлетворение согрело Эмили изнутри. Наконец-то ей удалось разозлить своего маленького братика. Но еще до того, как Эмили успела отреагировать, Селина Руссо, сердито глядя на нее, сделала шаг ей навстречу.