— Диего Хименес, Гонсало Ортега, Тьягу да Лирма, Салвадор Мореплаватель — все они отправились в разные уголки света, чтоб отыскать маршруты в обход посредников. Сулакта, Шумай, Ангам, Пао… Кто куда, в общем. И «Теламон» — тоже.

— И много ли ты повидала?

— Более чем. Но на рассказы уйдёт несколько дней, — рассмеялась Марго. — Уж лучше почитать один раз мемуары Салвадора Мореплавателя и успокоиться. Отец служил под его началом как раз. У автора и слог красивый, и юморной он сам по себе. В общем, занимательное чтиво. А я — так… Пережила больше, чем хочу и могу рассказать.

— А ты часом не общаешься с Нико? Он без ума от книжек Мореплавателя.

— Упасите Свет и Тьма. Меньше всего в этой жизни я хотела бы заговорить с фанатиком вроде него. О природе, о погоде — пожалуйста. Но не об экспедициях…

«Ещё бы. От него в такие моменты уши вянут…»

Флэю вообще не хотелось озвучивать следующий вопрос, но любопытство одержало над ним сокрушительную победу:

— А с Гонсало Озорио беседовала? Он же ведь тоже с Кордугала…

— И поэтому я должна была с ним поддерживать какие-то отношения? О, нет. Он — всего лишь сослуживец. Спутник до первого перекрёстка. Я не бештинка. Если кордугалка, то лишь номинально. Если я с кем-то общаюсь, то из соображений интереса или же доверия. Моя настоящая родина — борт нау «Теламон».

— Должно быть, о каракках Кордугала ты знаешь всё?

— Не только о них. У Короны нет корабля, где я бы растерялась. Но да. По мере того, как росла, я познавала жизнь на паруснике всё больше и больше. И со временем я стала полноценным матросом на борту.

— Вот как…

— А отец учил меня всевозможным капитанским премудростям. Как руководить кораблём, ориентироваться по компасу и звёздам, уследить, чтоб море тебя не убило. Вместе со всеми занималась такелажными работами, погрузками. Если надо, в воронье гнездо залезала с подзорной трубой. Свободно гуляла по марсовой площадке. Мне там особенно нравилось. Ещё…

— Извини, что перебиваю. Просто из всего, о чём ты сказала, я понял только «воронье гнездо»… Я сам лишь на рыбацкой лодочке плавал, — смущённо признался Альдред, ощупывая шею. — Пару раз. Когда на тунца шли…

— Это не страшно, — махая рукой, заверяла его Марго.

— Колонна сильно удивился, когда ты залезла на дерево, и тебя никто даже не заметил. Видать, у тебя огромный опыт, — заметил тот.

— Дело не только и не столько в матросских навыках. Мы обплыли весь свет. Приходилось и на суше останавливаться. Необитаемые острова, чужие берега. Ремонтировали нау, где придётся. Так что меня тропиками особо не испугаешь. Привыкла давно. Кораблекрушение — вещь страшная. Но мы вчера, говоря откровенно, легко отделались. Уж поверь…

— Удивительно, — пробубнил Альдред. — Мне приятно общаться со знающим человеком, сказать по правде.

— Спасибо, — отозвалась девушка с радушием.

— А стрелять на корабле тоже научилась?

— Изначально да. Но… хах, «пристрелялась» уже потом.

— В море было неспокойно?

— А как ты хотел? Пираты — из Равновесного Мира, с Невольничьего Берега работорговцы. Агрессивные туземцы за Экватором на своих джонках и плавучих замках. Отбиваться приходилось много…

— Что насчёт реликтов? Повстречали каких-нибудь чудовищ? Слухи правдивы?

— Они есть. И их — великое множество. Гигантских кальмаров не видели. Кракены либо вымерли, либо их просто выдумали. Хотя… Ортега к Полюсу шёл. Видел нечто подобное. Похолоднее места любят, видимо. Зато китов с мордой крокодила — да, мы встречали часто. И акул размером с остров иногда. Но реликты умнее, чем может показаться. Или глупее. Корабли их не сильно интересуют. А вот кашалоты или, скажем, просто рыбы-исполины — вполне.

— Ну и ну, — с придыханием пробормотал Альдред.

— Страшно это. Но привыкаешь быстро. На корабле безопасно.

— А в воде?..

— Я сомневаюсь, что огромная акула вообще позарится на одного человека, если его выбросят за борт умирать. Слишком много сил потратит — и ради чего? Постной закуски на один зубок?

Она рассмеялась.

— Вот скопление тонущих, напоминающих отдалённо косяк рыб, — другой разговор.

— Жуть…

Ему вспоминались бычьи акулы в проливе.

«Каждый ищет добычу сообразно своему весу…»

— Ха-ха, не без этого.

Инквизиторы немного помолчали, прежде чем Альдред решился задать вопрос:

— По твоим словам, у тебя была интересная, насыщенная жизнь. Что же тебя заставило покинуть «Теламон»?

Марго опустила глаза и поджала губы. Флэй осознал: уж лучше бы это он не спрашивал. В попытке загладить вину он промямлил:

— Наверное, я не должен был… Прости…

— Да всё в порядке, — мягко отозвалась девушка.

Она изо всех сил пыталась убедить новичка, что нет ничего, о чём ему бы стоило беспокоиться. Альдред видел это и давить не стал. Он даже не представлял в тот момент, насколько мудро поступил.

Флэй кинул.

— Хорошо.

— Я просто пытаюсь понять, как объяснить. И так, наверное, разболталась…

— Нет, что ты…

— В общем, когда мне исполнилось тринадцать, мы отправились в северный Шумай за нефритом. Но попали в шторм, сбились с курса. Лишь позже выяснилось, что в тех местах тайфун идёт за тайфуном. Божественный ветер, как говорят в тех краях. Само море разломало корабль в щепки. Весь наш экипаж смыло. Я даже не знаю, как выжила…

— Отец?..

— С той ночи я его не видела, — покачала головой Марго.

Альдреду хотелось выразить соболезнования, как то предписывали гармонистские нравы. Но посчитал, что сейчас это неуместно. Угадал.

— Несколько дней я дрейфовала на бортовом обломке, пока меня не нашли.

— Кто?

— Жители той самой поэтической страны, — хмыкнула девушка.

— Они оставили тебя в живых? Я думал, песеголовцы не жалуют людей…

— Никакие это не песеголовцы, — возразила та, смеясь. — В общем, они меня выловили. Высадили на берег и представили князю, которому служили. Так уж вышло, что я оказалась не единственной особой из Равновесного Мира в его владениях.

— То есть?..

— У них гостил вануэзец. Дома его ждала казнь, поэтому он жил там. Прибыл из Шумая и уже неплохо освоился. Его звали Доминико Карафа. Вероотступник. Атеист.

«Ещё бы его не ждала смерть. Это ересь. Видимо, болтал много. Он — не первый, не он — последний. Меня больше волнует, если бы светская и церковная власти пустились наперегонки, кто сцапал бы его первее?»

— Что он там забыл?..

— А вот. Решил повторить подвиг одного димецианского купца. Федерико Тоцци звали. Слыхал о таком?

— Ещё бы не слыхать! О нём на Полуострове уже несколько веков судачат… Наш человек всё-таки.

— На его дневники, кстати, Кордугал и Вестания опирались, когда затевали экспедиции. В общем, как-то так.

— Когда мы говорим о путешественниках, всё