Я не стала ужинать вместе со всеми в большом зале тем вечером. Принесла свои извинения, сославшись на усталость после долгого переезда и головную боль, и осталась в своих покоях.

Домоправительница принесла мне в опочивальню поднос с кружкой эля, ломтем хлеба и большой чашей ароматной похлебки с ломтями говядины и овощами. На десерт мне подали чудесный вишневый пирог в форме сердца, украшенного густым белоснежным кремом. По словам этой милой женщины, пирог специально изготовили к моему приезду, потому что «леди обычно очень нравится такое угощение».

Несмотря на не отпускавший меня страх, мне понравился столь радушный прием, и, когда экономка вернулась забрать поднос, я выразила ей признательность и попросила поблагодарить от моего имени кухарку. Мои слова были искренни, и я надеялась, что они станут первым шагом к новой дружбе. Я осталась совсем одна, и мне не помешала бы хорошая компания, если уж мне придется жить в этих холодных и мрачных стенах, как будто смыкавшихся над моей головой. Я буквально видела, что они готовы поглотить меня, словно хитроумная ловушка. Ложась спать, я подивилась тому, что на меня не обрушился привязанный веревкой к потолку меч.

Всякий раз, когда я проходила мимо рыцарских доспехов, расставленных, словно часовые, по всей галерее, тускло освещаемой огарками свечей, у меня возникало ощущение, будто я бреду по темному подземному ходу. Глядя на наводящее страх оружие, развешанное по стенам – мечи, кинжалы, пики, топоры, булавы и щиты, – я невольно ускоряла шаг, а потом бежала прочь со всех ног, хоть и понимала, что со стороны это выглядит глупо. Я всегда боялась, что они могут невообразимым образом ожить и обрушиться на меня. Я вскрикивала от страха, и внутри у меня все переворачивалось, если моя юбка случайно задевала этих молчаливых стражей. Несмотря на все мои усилия, я не раз на бегу запутывалась в своих юбках, утратив бдительность, и задевала доспехи. Они громыхали и опасно кренились в мою сторону, а я всячески пыталась избежать их смертельных объятий. Я вопила от ужаса и спешила укрыться в своих покоях – мне казалось, что их расставленные руки пытаются поймать меня, – и они падали с оглушительным грохотом на каменный пол позади меня, разрывая мою многострадальную юбку. Мне было невыносимо стыдно, когда на шум сбегались слуги и им приходилось восстанавливать порядок в доме из-за моих слабых нервов и неуклюжести.

За время моего пребывания в Комптон-Верни я постоянно ожидала, что вот-вот услышу стоны и крики замученных душ, грохот цепей и предсмертные вопли узников подземелья, хоть слуги и уверяли меня, что здесь нет никаких застенков, а уже давно пустующий, совершенно безобидный погреб я в любой момент могу осмотреть и убедиться, что там нет ничего особенного.

Меня удивляло, что этот особняк до сих пор жил без легенды о каких-нибудь жутких привидениях. Этот дом воистину заслуживал того, чтобы в нем обитал настоящий злобный призрак. По слухам, здесь появлялась лишь окровавленная девица, она блуждала по парку лунными ночами, издавая немые крики – их никто никогда не слышал. Она будто бы пыталась сбежать из этого дома, хотя слуги и настаивали, что в нем никогда не было ни одной женщины, хоть сколько-нибудь похожей на эту призрачную деву. Я все гадала, что будет, если эта измученная душа все же вырвется на волю. Кроме того, в имении шептались о каком-то лесорубе, продавшем душу дьяволу за мешок золота, но тот обманул его и подсунул несчастному орехи вместо драгоценной награды.

Я и вправду устала и страдала от мучительной головной боли, так что заснуть в свою первую ночь в Комптон-Верни мне не удалось. Меня всю ночь рвало, и я склонялась над тазом, а также то и дело бегала к ночному горшку. Когда же я, вконец обессиленная, со вздохом опускала голову на пышные подушки, обхватив ноющий живот и грудь, по моему лбу сбегали крохотные бисеринки пота. Я поспала немного уже после рассвета, но после того, как я, поддавшись на уговоры Пирто, съела маленькую тарелку каши, мои ночные мучения возобновились.

Спустя три дня к нам приехал Роберт – он появился красиво, словно принц крови. Как всегда, его сопровождала целая свита слуг в синих ливреях и повар, потчевавший однажды какого-то французского принца, но на этот раз кроме них за моим супругом следовали элегантно одетые джентльмены, приходившиеся, должно быть, друзьями и самому Роберту, и Ричарду Верни. В самом конце этой процессии ехала повозка с деликатесами и драгоценными специями. Мой муж приехал совсем ненадолго, мы с ним почти не виделись, и он даже ни разу не пришел ко мне ночью. Сомневаюсь, что за всю ту неделю мы с ним пробыли вместе хотя бы час. Он проводил время за выпивкой и азартными играми вместе со своими друзьями за закрытыми дверями в кабинете Ричарда Верни. К ним приходили и женщины – продажные девицы, предлагающие свои услуги на темных улицах и в дешевых тавернах. Я как-то видела их – они хихикали и шептались в углу, касаясь друг друга немытыми своими волосами. Управитель имения Ричарда Верни лишь брезгливо морщился и старался держаться от них подальше, опасаясь блох, которые вполне могли перескочить на него с их ветхих, убогих нарядов. Соблюдая все меры предосторожности, он загнал девиц в комнату, где его господин изволил встречать гостей. Роберту, должно быть, изменила удача в те дни – он трижды отсылал Томми Блаунта в Лондон, чтобы тот привез ему еще денег. Когда я видела своего мужа в течение нескольких дней небритым и грязным, в одной и той же испачканной одежде, настроение его было таким отвратительным, что я боялась даже просто заговорить с ним. Я попросила мастера Эдни пришить к моему красному бархатному платью с расшитым золотом воротником те самые испанские пуговицы, что Роберт когда-то подарил мне, но муж этого даже не заметил. Я так и не дождалась от него ни одного ласкового слова, равно как и поцелуев или объятий. Кажется, даже эти трактирные шлюхи с вечно задранными грязными юбками способны были удовлетворить его мужские потребности лучше, чем я, его законная жена, вынужденная спать в одиночестве. Я ворочалась на чистых простынях и протягивала руку, невольно ища своего супруга, который должен быть рядом… Но его не было. А потом он вернулся в Лондон, к своей королеве.

Прожив какое-то время в Комптон-Верни, я совсем утратила аппетит – ничто из того, что я ела на завтрак, обед и ужин, не задерживалось в моем желудке. Хвала Господу и всем Его ангелам, со мной иногда проводил время Томми Блаунт, без которого я бы совсем зачахла. У него всегда находился повод заехать ко мне хоть ненадолго, оторвавшись от выполнения бесконечных заданий Роберта. Он приезжал независимо от того, передал ли мне супруг хоть что-нибудь – деньги, письмо или какой-нибудь скромный подарок. Мы с ним гуляли на свежем воздухе, и он угощал меня яблоками и прочими лакомствами, скажем, имбирными пряниками или сладкими пирогами, привезенными с ярмарки. Иногда случалось так, что ему не встречалось в пути ничего особенного, и он развлекал меня историями, которые поведала ему одна цыганка, и кормил свежим хлебом и золотистым сыром, сделанными заботливыми руками одной крестьянки, мимо дома которой он проезжал. Эту простую и скромную пищу я поглощала с несказанным удовольствием, и она всегда шла мне впрок. Томми помог мне подружиться с местными жителями, обитавшими неподалеку, и я частенько стала получать от них приглашения на ужин, и после того, как я делила с ними трапезу, мне ни разу не стало дурно.