Аргентина заверила правительства стран Союзников, что не будет предоставлять убежище военным преступникам из стран Оси. Статья в Chicago Times была написана корреспондентом Винсентом де Паскалем. Он заявил, что практически уверен в том, что Гитлер и женщина, на которой он предположительно женился в Берлине, в последние дни «находятся на территории огромного поместья в Патагонии, принадлежащего немцам».

«Как сообщают, пара сошла на берег с германской подводной лодки, которая, предположительно, вернулась, чтобы сдаться союзникам», – пишет де Паскаль.

По другим сообщениям, Гитлер был убит по его собственному приказу. Некоторые немцы утверждают, что видели сожженные тела Гитлера и Евы Браун в Берлине. Источники Союзников не могут определенно утверждать, что именно произошло с ними.

На эстансии Моромар изгнанники оставались всего одну ночь. Скорее всего, первым делом супруги решили принять ванную, чтобы смыть с себя стойкое зловоние подводной лодки. Фегелейн раздобыл все необходимое для жизни в дороге, а старые вещи распорядился сжечь. Гитлер и Ева заняли разные комнаты. На туалетном столике в спальне Евы стояли ее любимые духи «Шанель № 5», бутылка виски Canadian Club, ведерко со льдом и стакан; здесь же лежали пачка сигарет Lucky Srtike, серебряный портсигар – у Фегелейна не было времени организовать его гравировку для нанесения монограммы «EB» – и золотая зажигалка Unique от Dunhill.

Грунтовый аэродром на территории поместья был оборудован в 1933 году, вскоре после того, как Карлос Идао Хесель купил эту землю. На следующее утро, 30 июля 1945 г., Гитлер, Ева Браун и Фегелейн, взяв с собой Блонди, сели в тот же биплан Curtiss аргентинских ВВС, что подобрал Фегелейна у Мар-дель-Плата. Им оставалось проделать последний отрезок их долгого пути, в котором за несколько месяцев они обогнули почти треть земного шара – от руин Берлина до страны бескрайних и спокойных горизонтов.

Хотя Гитлеру достаточно много рассказывали об обширных просторах Патагонии, это его знание было теоретическим, и во время дневного перелета на запад он был поражен панорамой, которая разворачивалась внизу. После трех с половиной часов полета самолет Curtiss Condor приземлился на другом грунтовом аэродроме, совсем близко от города Неукен в Северной Патагонии. Никто из пассажиров не потрудился сойти на землю, когда к самолету подъехал маленький заправщик, а пилот руководил работой мужчин в летной форме, заправлявших самолет. Вскоре Condor снова поднялся в воздух с полными баками и направился на юго-запад. В иллюминаторах по правому борту перед тремя пассажирами проплывали величественные заснеженные вершины Анд, освещенные послеполуденным солнцем. Два часа спустя, вечером 30 июля, когда в сумерках внизу заблестели воды озера Науэль-Уапи, биплан вновь пошел на посадку, коснулся травы колесами и прокатился по летному полю эстансии Сан-Рамон.

В этом регионе ранчо Сан-Рамон стало первым поместьем с официально установленными границами, которые были полностью обнесены изгородью. В это уединенное место вела лишь грунтовая дорога от первого аэродрома в Сан-Карлос-де-Барилоче.[537]Семья князя Штефана цу Шаумбург-Липпе[538]купила это поместье еще в 1910 году и спустя 35 лет все еще владела им. Вместе с княгиней, пылкой патриоткой, князь был завсегдатаем покерных вечеринок в немецком посольстве в Буэнос-Айресе. В 1943 году князь Штефан и Вильгельм фон Щён – немецкие консул и посол в Чили соответственно – были отозваны в Германию в интересах операции «Огненная Земля». Они покинули Южную Америку через Буэнос-Айрес, где перед отбытием у них состоялись длительные беседы с Людвигом Фройде, местным миллионером и фактическим послом нацистского правительства.

Наиболее уязвимым местом всей операции было то обстоятельство, что эстансию Сан-Рамон первым приметил Вильгельм Канарис, впоследствии ставший адмиралом и главой абвера, когда в 1915 году нашел здесь убежище на пути своего побега в Германию через Патагонию. В 1944 году, когда Борман подготавливал окончательный вариант плана исчезновения фюрера, знание Канариса об этом поместье, а также о вилле «Винтер» на острове Фуэртевентура, которой занимался агент абвера Густав Винтер, стало более чем просто опасным. Как уже говорилось в главе 2, Канарис был давним участником заговоров против Гитлера и, хотя ему многие годы удавалось заметать следы, он по-прежнему находился под подозрением у Гиммлера и высших чинов СС, которые давно желали подчинить сеть военной разведки Канариса Главному управлению имперской безопасности (РСХА). В конце концов, он перестал оказываться «на шаг впереди» СС и гестапо, когда в феврале 1944 года двое агентов абвера в Турции[539]сдались британцам прямо перед тем, как гестапо собиралась схватить их за связь с группой антифашистов. Канарису не удалось представить Гитлеру деятельность абвера в выгодном свете; фюрер, к тому времени сытый по горло самоуправством нацистской верхушки, приказал группенфюреру СС Фегелейну обеспечить переход абвера под контроль РСХА. Адмирал был уволен со своего поста и назначен на ничего не значащую должность начальника штаба по вопросам торговой и экономической войны.

Участие сотрудников абвера в покушении на Гитлера 20 июля 1944 г., когда в «Вольфшанце» была взорвана бомба, в итоге привело к помещению Канариса под домашний арест; петля вокруг его шеи медленно затягивалась, и в конце концов адмирала заковали в цепи и поместили в камеру в подвале штаб-квартиры гестапо на улице принца Альбрехта в Берлине. 7 февраля 1945 г. его отправили в концлагерь Флоссенбюрг, однако и там ему некоторое время сохраняли жизнь – выдвигались предположения, что даже на этом этапе Гиммлер намеревался использовать Канариса в качестве посредника на переговорах с Союзниками.

Борман не мог идти на столь высокий риск, чтобы дать Канарису – который знал и об убежище в Аргентине, и о перевалочной базе на пути между Европой и Южной Америкой, – попасть живым в руки Союзников: его вполне могли признать свидетелем, заслуживающим доверия. 5 апреля 1945 г. в бункере фюрера союзник Бормана обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер представил Гитлеру «доказательства» вины Вильгельма Канариса – предположительно, сфабрикованные «дневники» адмирала. Прочитав несколько страниц, специально отмеченных Кальтенбруннером, фюрер пришел в ярость и подписал тут же представленный ему смертный приговор.

По прямому приказу Генриха Мюллера во Флоссенбюрг отправились оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Хуппенкотен и штурмбаннфюрер СС Отто Торбек – бросить концы в воду. Утром 9 апреля адмирала Канариса раздели догола, чтобы унизить в последний раз, и повесили на деревянной балке.[540]Хотя между сообщениями о его смерти есть несоответствия, ясно, что его смерть не была быстрой. В 16:33 того же дня Хуппенкотен отослал Мюллеру секретное, кодированное шифром «Энигмы» сообщение через одного из подчиненных Мюллера, Рихарда Глюкса. Глюкса «попросили немедленно поставить в известность» группенфюрера СС Мюллера любым доступным способом – по телефону, телеграфу или через связного, – о том, что задание Хуппенкотена было выполнено в соответствии с приказом. Теперь единственный человек, который мог сложить воедино все кусочки мозаики и таким образом раскрыть план побега Гитлера и подготовку его убежища в Аргентине, был мертв.