— Бедняжечка моя! Так и осталась ты без медвежонка. Прости меня, мне так жаль!

Как всегда, Ульрик обладал наиболее полной информацией о последних событиях: уж он, поди, не в пример Дитлеву, не потратил все выходные на упражнения в стрельбе из арбалета. В этом они никогда не походили друг на друга: Ульрик всю жизнь норовил выбрать путь полегче.

Стоя лицом к морю, Дитлев посылал арбалетные болты в мишень. Вначале они улетали мимо, в морской простор, но в последние два дня редкая стрела не попадала точно туда, куда он метил. Сегодня был уже понедельник, и он только что всадил четыре стрелы в крест по центру мишени. Но тут зазвонил мобильник и отвлек его от этой забавы.

— Кимми убила Ольбека, — сказал Ульрик. — Я услышал об этом в новостях, и уверен, что это она.

На долю секунды эта новость ошеломила Дитлева. Это было словно последний звоночек.

Он напряженно выслушал короткий и довольно бессвязный рассказ о падении Ольбека с балкона. Как следовало из туманных объяснений полиции, эту смерть нельзя было однозначно признать самоубийством. В переводе на человеческий язык это означало, что нельзя также полностью исключить версию об убийстве.

Это была очень серьезная новость.

— Мы должны встретиться все трое, ты согласен? — говорил Ульрик шепотом, словно Кимми уже выследила его и вот-вот окажется рядом. — Если мы не будем держаться вместе, она прикончит нас одного за другим.

Дитлев взглянул на арбалет, который держал на весу за ремень. Ульрик прав. Отныне все изменилось.

— Хорошо, — сказал он. — Пока что будем действовать, как договаривались. Завтра с утра едем на охоту к Торстену, а затем посовещаемся. Не забудь, что за десять с лишним лет она предприняла только два покушения. Я думаю, у нас еще есть время.

Он повернулся к Эресунну и задумался, устремив взгляд в пространство. Не стоит прятать голову в песок. Сейчас решается, кто кого.

— Ульрик, послушай, — сказал Дитлев. — Я позвоню Торстену и расскажу ему, а ты обзвони знакомых и разузнай, что сможешь. Свяжись, например, с мачехой Кимми и поставь ее в известность. Попроси, чтобы тебе сообщили, если кто-то что-то узнает. Любую мелочь. А сам, пока мы не встретимся, старайся лишний раз не выходить из дома, — добавил он, прежде чем положить трубку.

Но не успел Дитлев сунуть мобильник в карман, как тот зазвонил снова.

— Это Херберт, — произнес бесцветный голос.

Старший брат Дитлева никогда ему не звонил. Когда полиция занималась расследованием рёрвигского убийства, Херберт с первого взгляда на братца обо всем догадался, но промолчал. Ни слова не сказал о своих подозрениях и не пытался вмешиваться, однако этот случай не улучшил отношений между братьями. Впрочем, особой любви между ними никогда и не водилось. Чувства в семействе Прам были не приняты.

Но тем не менее в трудный момент Херберт не отвернулся от Дитлева. Скорее всего, боялся, что скандал очернит и погубит все, что составляло смысл его жизни, и страх победил все остальные соображения.

Поэтому, стремясь приостановить начатое отделом «Q» расследование, Дитлев действовал через Херберта. По этому поводу тот ему и звонил.

— Расследование в отделе «Q» снова идет полным ходом. Более детальной информации я не имею, так как мой знакомый из управления залег на дно. Но руководитель расследования Карл Мёрк уже знает, что я пытался повлиять на ход его работы. Сожалею. И постарайся без нужды не высовываться.

Тут даже на Дитлева накатила паника.

Торстена Флорина его звонок застал, когда тот выезжал со стоянки перед зданием «Брэнд нейшнз». Торстен только что узнал новость об Ольбеке и так же, как двое других, сразу подумал, что это дело рук Кимми. О том же, что Карл Мёрк и отдел «Q» снова работают на полных оборотах, ему еще было неизвестно.

— Вот черт! Дело оборачивается все хуже и хуже, — прозвучал в трубке голос Флорина, полный досады.

— Ты будешь отменять охоту? — спросил Дитлев.

На другом конце последовало продолжительное молчание — красноречивее всяких слов.

— Так не годится! Тогда лисица сдохнет сама по себе, — произнес наконец Торстен.

Дитлев представил себе эту картину: наверняка Торстен все выходные наслаждался зрелищем мучений обезумевшего животного.

— Ты бы видел ее вчера, — добавил тот. — Она окончательно взбесилась. Погоди-ка минутку и дай мне подумать.

Дитлев хорошо знал Торстена. Сейчас в его душе идет борьба между инстинктом убийцы и здравым смыслом, благодаря которому он с двадцати лет управлял работой своего предприятия и постепенно разрастающейся империей. Скоро в трубке послышится тихое бормотание. Это была другая особенность Торстена: когда он сам не мог решить ту или иную задачу, про запас всегда оставался бог, к которому он обращался за помощью.

Сунув в ухо гарнитуру, Дитлев взвел тетиву арбалета и достал новую стрелу. Мишенью он выбрал сваю, оставшуюся от купальных мостков. Только что на нее опустилась чайка и принялась чистить перышки. Дитлев спокойно рассчитал расстояние, учел направление ветра и спустил курок таким мягким движением, словно погладил щечку младенца.

Птица ничего не заметила — просто свалилась, пронзенная стрелой, и теперь плавала возле сваи. А Торстен на другом конце линии все бубнил молитву.

Этот прекрасный выстрел подтолкнул Дитлева к окончательному решению.

— Торстен, мы справимся. Сегодня вечером ты соберешь всех сомалийцев и дашь им задание с этой минуты во все глаза следить, не появится ли Кимми. Покажи им ее фотографию и пообещай хорошую награду, если они что-то заметят.

— Ладно, — согласился Торстен после секундного молчания. — Ну а как быть в поле на охоте? Нельзя же, чтобы там шатались Крум и целая толпа всяких придурков.

— О чем ты говоришь? Пускай там будут все, кто хочет. Если она туда сунется, нам же выгоднее иметь как можно больше свидетелей, когда в нее попадут стрелы.

Поглаживая арбалет, Дитлев смотрел на маленькое белое пятнышко, медленно погружавшееся в волны.

— Да-да, — продолжил он тихо. — Пускай Кимми приходит, мы будем только рады. Согласен, Торстен?

Ответа он не услышал, так как с террасы «Каракаса» его громко позвала секретарша. Она махала руками и показывала себе на ухо, насколько он мог разглядеть издалека.

— Торстен, мне кажется, я тут кому-то понадобился, меня зовут. У видимся завтра на рассвете, хорошо? Take care![23]

Они одновременно отключились, и в ту же секунду у Дитлева снова раздался звонок.

— Вы опять отключили функцию, предупреждающую о новом звонке?

Это говорила его секретарша с террасы клиники.

— Зачем вы это делаете? Я же так не могу с вами связаться. У нас тут тревога. Здесь какой-то человек, назвавшийся вице-комиссаром полиции Карлом Мёрком. Он всюду суется и что-то вынюхивает. Что нам с ним делать? Вы сами с ним поговорите или как? Он не предъявлял судебного ордера, и я думаю, официального разрешения у него нет.