Кассандра взяла сигарету и зажала ее в губах; множество предыдущих сигарет уже стерли всю помаду. Рука у нее немного дрожала, но глаза сквозь дым внимательно следили за Кимми. Сразу было заметно, что мачеха чувствует себя неуверенно. Что в следующую секунду глаза у нее забегают. Что этой встречи она никак не ожидала.

— Чего тебе тут надо? — спросила Кассандра.

Те же самые слова Кимми услышала от нее и двенадцать лет назад.

— Ты хочешь и дальше жить в этом доме? — вопросом на вопрос ответила Кимми, поставив сумку на пол.

Откинув голову назад, мачеха немного подумала, руки расслабленно свесились, клубы дыма вьются над поседевшей головой.

— Так ты за этим пришла? Чтобы вышвырнуть меня из дома, да?

Кимми испытывала что-то похожее на моральное удовлетворение, наблюдая за тем, как эта женщина с трудом заставляет себя сохранять спокойствие. Ведь когда-то в ее власти было взять маленькую девочку за руку и вывести из мрачной тени равнодушной, холодной матери. Эта жалкая, ненавидящая себя, эгоцентричная женщина своим появлением внесла в жизнь Кимми страдания, постепенно убивая ее детскую доверчивость. Эта женщина наделила Кимми качествами, которые сделали ее такой, какой она стала: эмоциональной холодностью, злобностью, неспособностью сопереживать и сочувствовать.

— Кассандра, у меня к тебе два вопроса. Для тебя будет лучше, если ты дашь на них краткие ответы.

— И тогда ты уйдешь?

Кассандра подлила себе из графина портвейна, за который, вероятно, принялась до прихода Кимми. Тщательно контролируя каждое движение, аккуратно поднесла рюмку ко рту и отхлебнула большой глоток.

— Ничего не могу обещать.

— И какие же это вопросы?

Кассандра так глубоко затянулась сигаретой, что на выдохе наружу не вышло ни малейших следов дыма.

— Где моя мать?

— О господи! — Кассандра возвела взгляд к потолку, приоткрыв от удивления рот. — Так ты это пришла спросить? — И, резко повернувшись к Кимми, сказала: — Да она давно умерла. Вот уже тридцать лет, как ее, бедняжки, нет на свете. Неужели мы забыли тебе сказать? — Она снова посмотрела на потолок и удивленно хмыкнула, после чего посмотрела на Кимми — с жестким, безжалостным выражением. — Твой отец давал ей деньги, и она их пропивала. Достаточно тебе этого? Как странно, что мы не сказали тебе! Но теперь ты знаешь. Довольна?

Это слово пронзило Кимми до глубины души.

— А отец? Ты что-нибудь знаешь о нем? Где он сейчас живет?

Кассандра ждала этого вопроса и заранее морщилась. Сама мысль об этом человеке вызывала у нее отвращение. Если кто и ненавидел Вилли К. Лассена, то это она.

— Не понимаю, зачем тебе это! Да хоть бы он сгорел в аду — тебе не все ли равно? Или ты, дурочка, просто хочешь убедиться, что это так, чтобы порадоваться? Твой отец сейчас действительно мучается, как в аду.

— Он болен?

Может быть, полицейский тогда сказал Тине правду?

— Болен? — Кассандра загасила сигарету и развела руками, растопырив перед Кимми пальцы с неухоженными ногтями. — У него рак, все болит, и он терпит адские муки. Сама я с ним не общалась, но слышала от других, что он мучается ужасно. — Сложив губы колечком, она выдохнула с такой силой, словно выпустила из себя дьявола. — Он не доживет до Рождества, и я только рада. Ты тоже?

Поправив платье, она потянула к себе рюмку с портвейном.

Значит, остались только трое: Кимми, малютка и Кассандра. Два чертовых «К» и маленький ангел-хранитель.

Кимми подняла с пола сумку и поставила ее на стол рядом с графином.

— Скажи мне, это ты впустила тогда ко мне Кристиана, когда я ждала мою малышку?

Кимми приоткрыла сумку, и Кассандра проследила взглядом за ее руками.

— Господи боже мой! Неужели у тебя в сумке это безобразное существо! — По глазам Кимми она прочитала, что это так и есть. — У тебя с головой не в порядке! Убери ее сейчас же!

— Почему ты открыла дверь Кристиану? Почему ты позволила ему подняться ко мне? Ты же знала, что я беременна. Я говорила тебе, что хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Почему? Да какое мне было дело до тебя и твоего ублюдка! Чего еще ты могла ожидать?

— И ты спокойно просидела в гостиной все время, пока он меня избивал? Ты же не могла не слышать ударов. Ты могла даже сосчитать, сколько раз он меня ударил. Почему ты не позвонила в полицию?

— Я знала, что ты получаешь по заслугам.

В голове у Кимми подняли крик ее голоса.

Удары, темные чуланы, насмешки, обвинения. Все это загудело в голове, и надо было положить этому конец.

Одним прыжком она подскочила к Кассандре, вцепилась в волосы, уложенные в высокую прическу, запрокинула назад ее голову и влила ей в рот остатки портвейна. От неожиданности выпучив глаза, Кассандра лишь таращилась в потолок. Портвейн попал в дыхательное горло, и Кассандра закашлялась.

Кимми зажала мачехе рот и крепко держала в таком положении, как в тисках. Кашель усиливался, и глотательные движения делались все более судорожными.

Кассандра вырывалась, хватая Кимми за руку, но где было справиться барыне, привыкшей сидеть дома и помыкать прислугой, с железной хваткой уличной бродяжки. В глазах Кассандры проглянуло отчаяние, желудок сжался, выбрасывая кислоту в дыхательное горло и пищевод, где уже и без того зрела катастрофа.

Несколько судорожных вдохов через нос усилили панику в теле Кассандры; она забила руками, стараясь высвободиться, но Кимми не отпускала, перекрывая все возможности для поступления живительного кислорода. У Кассандры начались судороги, грудная клетка заходила ходуном, стоны захлебнулись.

И вот она затихла.

Кимми отпустила мачеху, и она упала там, где закончилась проигранная ею борьба. Кимми оставила все как есть. Пускай безгласные предметы — разбитая рюмка, сдвинутый во время борьбы столик и мокрый след в углу рта от вина, которое срыгнула покойная, расскажут, что здесь произошло.

Кассандра Лассен вдоволь насладилась радостями жизни, которые и довели ее до смерти, — свидетельств тому хватает.

Одни скажут: «Несчастный случай». Другие добавят: «Вполне предсказуемый».

Именно эти слова сказал, как писали в газете, один из старых товарищей Кристиана Вольфа по охоте, когда его обнаружили в собственном имении на Лолланне с простреленной бедренной артерией. Несчастный случай, конечно, но вполне предсказуемый. Кристиан неосторожно обращался с дробовиком, и рано или поздно это должно было плохо кончиться.

Но это был вовсе не несчастный случай.

С первого дня, как Кристиан положил глаз на Кимми, он управлял ее поведением. Он заставлял ее и остальных участвовать в своих играх и использовал тело Кимми. Он побуждал ее вступать с кем-то в связь, а потом прекращать. Он вынудил ее заманить Коре Бруно в Беллахой обещаниями вернуться к прошлым отношениям. Дразнил ее, пока она не крикнула, чтобы Кристиан столкнул Коре с вышки. Он насиловал и избивал ее не раз, в конце концов погубив ребенка. Он много раз поворачивал ее жизнь, и всегда в худшую сторону.