Шерх и Рошер переглянулись:

– Заметает следы.

– Именно.

– Что делать будешь?

– А что я могу? – огрызнулся Рошер. – Пока у меня вот эта девчонка и одноногий бандит в свидетелях. И что? Он сейчас скажет, что это кто-то другой, что они врут – и ведь поверят не мне! Ему! А меня из-под пристани багром вытащат через месяц!

– Логично. И как поступишь?

– Ловушку поставлю.

– Уже знаешь, какую?

– Может, на Магрит ловить буду, может, что другое…

– Помощь нужна?

Рошер с уважением посмотрел на некроманта. Потом – на травницу.

– Разрешишь ей пока побыть у тебя на корабле?

– Не хотелось бы.

– А куда еще? Ко мне? Там в первую очередь проверят. К Яне?

– А хоть бы и к Яне. Охрану я приставлю, близко не подберутся.

– Подобрались же!

– Но ведь жива осталась?

Возразить было нечего. Жива, здорова и невредима. Разве что описалась от страха.

– А если ее там искать будут?

– Не будут. У Яны – в последнюю очередь. После всего-то происшедшего в ее доме? Да кому такое в голову придет?

Рошер вздохнул:

– Ладно.

– Тогда, как разберешься со стражей, мы ждем тебя у Яны. Но поторопись, понял?

– Понял.

– Я забираю девчонку и ухожу. Мне со стражей встречаться не с руки, а тут скоро будет многолюдно. Мы тебя подождем.

– Да и даже очень многолюдно, – подтвердил призрак, просачиваясь сквозь стену. – Они уже за две улицы отсюда. Пожар всех отвлек, но ненадолго.

Шерх кивнул Рошеру, подхватил травницу на руки и выразительно взглянул на убийцу, молочно-белого то ли от кровопотери, то ли от страха.

– Вякнешь что лишнее – и в Храме не спрячешься, и в могиле достану. Понял?

Понял. Мелко-мелко закивал и зажал себе рот.

Шерх фыркнул и вышел за дверь. Кхашш направился за ним, последним, так же как и прибыл, растворился в стене призрак. В лавке стало тихо, только поскуливал на полу искалеченный подонок. Рошер внимательно посмотрел на него.

– Ты все понял?

Кивки были ему ответом.

– Тогда запоминай, что будешь говорить. Всем.

Пары минут хватило, пока не явилась стража. Сар Шойс с укором посмотрел на Рошера:

– Как же тихо было в городе, пока ты не просыхал!

– И не говорите, сар, – согласился Рошер. – А до моего рождения – еще тише.

Шойс бросил на него укоризненный взгляд:

– Ну, рассказывай. Что тут произошло?

Рошер вздохнул и принялся рассказывать.

* * *

Чего не любят некроманты? Храмовников?

Да нет, что вы! Храмовников они просто убивают! А вот плачущих женщин – не любят. Ибо непонятно, что с ними делать. Утешать получается плохо, убить – некрасиво, а использовать по назначению, пока она вся в соплях, попросту не тянет. Невежливо это.

Обливающаяся слезами девушка припадает к твоему мужественному плечу, а ты гладишь ее по волосам и произносишь что-то несомненно брутальное…

Шерх это и сделал:

– Прекрати мне соплями одежду пачкать.

Магрит так удивилась, что даже плакать перестала.

– А вы кто?

– Ящерица.

– Что?

– А что – не похож? Тогда – ящер, – мрачно пошутил Шерх. – Кана, давайте подождем Рошера, а он пусть вам все объяснил.

– Сатро Вайст? Да, давайте. Меня ведь хотели убить, да?

– Но ведь не убили?

Магрит это утешило, но не сильно. Ибо завтра все могло повториться.

– Но за что?!

– В том-то и дело, что почти просто так. Попались в неудачном месте и в неудачное время.

– И что мне теперь делать?

– Ждать сатро Вайста. Он все объяснит, – решительно повторил Шерх. – Я лично ничего не знаю.

– Но…

– Никаких «но».

– А что это были за чудовища? Такие… как скелеты?

Некромант даже обиделся за родных недодраконов.

Чудовища?! Ну, знаете ли! Приличная костяная ящерица – чудовище! А убийца тогда кто? Белый и пушистый пупс?

Но что возьмешь с испуганной женщины? Осталось покачать головой и выйти в сад. Посидеть в беседке.

Магрит смотрела на него в окно, но возвращаться в дом Шерху не хотелось. Там начнутся вопросы, разговоры, еще что-то, а в саду нархи-ро хорошо! Тихо, спокойно, цветы пахнут и даже соловьи поют. Что еще нужно?

Садом Яна заняться успела, и все в нем несло на себе отпечаток нархи-ро. И разросшийся жасмин, и изящно оплетающий решетки плющ, трава, которая из неухоженной и торчащей стала аккуратной, мягкой и вроде даже не слишком сырой… Даже ночью хотелось посидеть, подумать, может быть, постелить плащ на землю и вытянуться во весь рост, сорвать и погрызть травинку, как в детстве…

Магия?

Скорее, дар Леса. Умение договариваться с растениями. Магия жизни. Нечто, обратное дару некромантов. То, что позволяет договариваться с животными, снимать по четыре урожая в год с самой тощей земли, выращивать цветы величиной с капусту на самом обычном кустике. Магия растений, магия рождения и процветания. В саду все шептало о жизни, играло тысячами оттенков, звуков, запахов, и некроманту было спокойно и уютно.

Смерть – это просто обратная сторона жизни. Как две стороны монеты. Без одного не будет другого. С чего бы аверсу было неуютно там, где есть реверс? Это хоши думают, что некромантам плохо там, где есть магия жизни. Ан нет. Некроманты тоже живые. А плохо им там, где есть дураки. Но там – всем плохо.

Размышления Шерха оборвало явление Рошера.

– Вы здесь оба?

– Девчонка в доме. Кхашш стережет.

– Не загрызет?

– Не голоден. Не тронет.

– Тогда пошли. Поговорим.

Сначала Магрит не могла понять, чего от нее хотят. Потом возмутилась. Потом расплакалась. А потом все присутствующие дружно согласились, что план Рошера есть вершина гениальности, и улеглись спать. Прямо в доме Яны.

А что?

Рассвет уж скоро, а сна еще не было. Так не пойдет.

* * *

– Подожди, поверни вот так голову, лицо к свету…

– Аэлена, ты на меня столько краски уже намазала…

– Краски много не бывает.

– Разве?

– Но если ты будешь болтать, она ляжет неправильно и придется наносить еще один слой.