Я должна предупредить их.

– Но общаться с моей кровью и скрывать от меня свою личность, несмотря на многовековые мирные договоры между нашими королевствами? – Джоул прищелкивает языком, словно разочаровавшись. – Ну, это можно даже назвать изменой. Скажи мне, кого из вас он готовил для моего трона?

Я сильно толкаю его в грудь, и то ли потому, что он позволил мне это, то ли гнев придал мне больше сил, он отступает на шаг или два и опускает нож.

– Никто не строит против тебя заговор, – говорю я настойчиво, у меня кружится голова. – Если король Жерар когда-либо догадывался о моем происхождении, он мне не говорил. – И затем, какая бы часть меня ни зацепилась за заминку в его голосе:

– Тебе не обязательно выбирать этот путь. Позволь мне помочь тебе.

Он долго изучает меня и один раз смеется, низким и невеселым звуком.

– Подумай о своих возможностях, брат, – бормочет он, вызывая холодную дрожь у меня по спине. – Я не настолько бессердечен, чтобы оставить тебя без выбора. Ты можешь отказаться от своих связей с Тилианом и присоединиться ко мне при дворе, где со временем сможешь доказать, что достоин моего доверия. И твоя сестра тоже, если она захочет. – Он пережевывает слова, словно раздумывая, добавить ли еще.

– Или вы двое можете встать на сторону вашего южного покровителя, и я отправлю ему головы его узурпаторов в посылке. – Он делает паузу, размышляя.

– С другой стороны, возможно, Жерар умрет прежде, чем ты примешь решение. В конце концов, есть Предсказание, которое нужно учитывать.

Я в ярости бросаюсь к нему, но он, должно быть, предвидел это, потому что уже зовет подкрепление. Дверь с грохотом распахивается, и в комнату входят солдаты, образуя барьер между мной и моим единоутробным братом.

– Выбирай с умом, – говорит Джоул, отступая, пока не оказывается почти у двери. – И если ты хоть словом обмолвишься о том, что мы обсуждали с кем-либо на этой базе, то их смерть и смерть твоих попутчиков будут на твоей совести. Все, что для этого потребуется – это одно мое слово. Он улыбается. – У тебя есть три дня.

Я бегу к выходу, но кто-то обхватывает меня руками за туловище и отталкивает от двери.

– Джоул! – кричу я, но он уже ушел.

Мой похититель толкает меня так сильно, что я ударяюсь спиной о стену. Снова.

– В следующий раз, когда ты будешь обращаться к его величеству так неофициально, я отрежу тебе язык, зверь.

С этими словами солдаты расходятся, и я остаюсь одна в комнате.

Я врезаюсь всем телом в дверь. Опускаю стакан с водой и разбиваю его, пытаясь использовать осколки в качестве отмычек. Все мои попытки заканчиваются окровавленными пальцами, и я опускаюсь на пол, вжимая покалывающие руки в рубашку. Когда рубашка пропитывается пятнами, а кровотечение не останавливается, я отказываюсь от своей прежней осторожности и переключаюсь на рысь, где я могу зализывать раны, пока кровь не свернется. У меня нет выбора.

Многое может произойти за две недели.

Он собирается начать атаку. Сейчас, когда Тилиан не готов. Он думает, что король Жерар что-то замышляет со мной или Элосом, чтобы захватить его трон? И он знает, что мы трое путешествовали вместе; даже сейчас солдаты, возможно, прочесывают лес в поисках Уэслина и меня. Я снова принимаю облик своего брата и прижимаюсь к стене, ломая голову над тем, как сбежать.

Я не могу перестать думать о предательстве. Джоул, должно быть, мобилизовался с тех пор, как один из королевских гвардейцев… Я перебираю потенциальных предателей. Нейтан, Энслей, Каролетта и Дом. Последние два кажутся более вероятными, но опять же, возможно, самый умелый перебежчик – это тот, от кого я меньше всего ожидаю. Хотя разве первые двое не друзья детства Уэса?

Я крепко сжимаю челюсти. Йена была права. Эти люди всегда ищут во мне опасность, когда им следует смотреть друг на друга.

В течение следующих нескольких часов солдаты регулярно врывались в дверь; я не могу понять причину этих неожиданных входов, кроме того, что они мешали мне спать. Когда входит первая группа, я подумываю о том, чтобы перейти на рысь и броситься на них, но не могу представить, что смогу уйти очень далеко. Я могла бы попытаться сбежать еще раз, как мышь, но они обшарят коридор, как только увидят, что комната пуста, и, вероятно, будет нетрудно заметить мою убегающую фигуру. Мне нужен план поумнее этого. Поэтому я молчу, пока они без комментариев убирают стакан, а остальная вода поступает в деревянных мисках.

Один и тот же мужчина с трясущимися руками приносит мне каждый раз поднос с едой. На его лице есть только намек на морщины, и он выглядит примерно такого же возраста, как отец до того, как эти люди убили его. Интересно, считается ли содержание заключенного с высоким приоритетом честью или наказанием в этом лагере, но в любом случае видеть его нервозность и униформу начинает меня раздражать. Я здесь заключенная, а не он.

– Не хочешь поменяться местами? – я насмехаюсь над его третьим визитом, страдая от усилий по поддержанию заимствованной формы Элоса. Он чуть не роняет еду передо мной.

– Я слышала, что обслуживание довольно хорошее.

– Молчать, – рявкает один из солдат у двери.

Было бы так легко рассказать им о моих подозрениях относительно магического происхождения Джоула, но я пока не могу заставить себя взять их смерть на свою совесть, если есть другой способ.

– Даже не смотрит на меня, – говорю я вместо этого, обращаясь только к подносчику. – Слишком напуган? Может, стыдишься того, что ты здесь делаешь?

Его шаги замедляются на полпути через комнату.

– Посмотри на меня, – бросаю я ему вызов.

Он делает это, и в этот момент я не уверена, кому из нас удается вести себя более встревоженно. Его радужки меняются, коричневые на голубые, прежде чем вернуться к своему первоначальному цвету.

Я видела это. Я не знаю, как это возможно или как долго он надеется скрывать это, но я показываю ему, что знаю его секрет, наилучшим способом, каким только могу.

Я меняю облик, чтобы принять его облик, но с голубыми глазами вместо карих.

– Мерзость! – визжит он, пятясь назад. Один из остальных вытаскивает свой меч. – Я вырежу тебе глаза! Я сверну тебе шею, я…

– Что все это значит? – требует Джоул, влетая в комнату грациозно, как сокол.

Мужчина так быстро встает по стойке смирно, что просто чудо, что он не сломался.

– Ваше величество, – выдыхает он, заламывая руки, как мокрое кухонное полотенце. – Я…

– Не смей угрожать моему гостю. Убирайся с моих глаз.

Его гостю. Меня, похоже, сейчас стошнит. Мужчина отвешивает поспешный поклон и пятится к двери. Когда он в последний раз встречается со мной взглядом, я улыбаюсь ему.