* * *

Следак зашел снова. Нервный… тоже не в себе. Понимает, гад… все таки понимает. Хоть наверняка — идейный, есть какие-то идеи — но понимает, что придет время — и конкретно ему придется отвечать за содеянное. Конкретно ему… в глубине души он знает, что тот кто отдал ему этот приказ — первым же и осудит его. Громогласно. Публично. Так зачем же ты делаешь то, что ты сейчас делаешь, парень? Понимаешь же — рано или поздно придется отвечать — но все равно делаешь. На чем тебя они взяли?

Путь же беззаконных — как тьма: они не знают, обо что споткнутся[94].

— Дурак…

И явно — неопытный дурак. Приказал избить человека — а теперь не знает, как себя с ним вести, и о чем говорить. А ведь лет на десять — уже точно наработал, и не подозреваемому — себе десять лет.

— Я должен ознакомить вас с тем, в чем вас обвиняют — он решил начать официально — вас обвиняют в убийстве сотрудника КГБ Армянской ССР Степана Дохояна.

— Не обвиняют, а подозревают — заметил полковник.

Это что — ряженый? Скорее всего, у него же вообще никакого опыта нет. Ни один следователь, тем более по особо важным — не перепутает подозреваемого и обвиняемого. Перепутаешь — потом прокурор по надзору за следствием таких… люлей наваляет…

— Вас обвиняют в убийстве Степана Дохояна — набычился «следователь» — вы признаете себя виновным?

Дохоян. Так и есть.

— Конечно же, нет.

Следователь кивнул — странно было ожидать другого.

— Начнем с начала. У вас был конфликт с Дохояном?

— Нет.

— Товарищ Левинсон, заместитель начальника СИЗО города Еревана показывает, что на его глазах вы…

Полковник вздохнул.

— У нас не было конфликта. Конфликт — это когда на свадьбе нажрался и невесту б… назвал. У нас были разногласия по работе. Связанные с неправильным пониманием молодым и неопытным Дохояном некоторых требований Уголовно-процессуального кодекса. Который и вам, молодой человек, совсем не помешало бы подучить.

— Вы угрожали Дохояну?

— Нет.

— А Дохоян вам?

— Нет.

— Ложь. Товарищ Левинсон сообщил…

— Молодой человек, угроза — это слова «я тебя убью». А обещание принять меры по факту выявленных нарушений закона — это не угроза, а моя обязанность и как сотрудника госбезопасности и как члена партии. Вы так не считаете?

Следак нервничал. Он не был готов работать с таким матерым псом… совсем не был готов.

— Где вы были сегодня ночью, примерно с часа до трех.

— В гостинице — спал.

— Кто-то может это подтвердить?

Полковник подмигнул.

— Моральное разложение шьете?

— Да ничего я вам не шью! — следователя прорвало — я просто пытаюсь понять, что произошло! Погиб наш товарищ, друг, молодой офицер! Его застрелили выстрелом в затылок и бросили тело в кювете на Эчмиадзинском шоссе! А вы вместо того, чтобы помочь следствию, играете тут в какие-то игры…

Понятно, нашли друга и сказали — сыграть следователя.

— После избиения у меня нет никакого желания оказывать помощь следствию.

Вместо ответа — «следователь» достал сигарета, спички, нервно закурил сам.

— Вам лучше меня известна обстановка в республике.

— Это не дает вам право нарушать закон!

И тут полковник Попов с ужасом кое-что вспомнил. Кое-что, что не давало ему покоя, что свербило в мозгу.

Порох!

Утром — он почувствовал запах в машине, не сильный, но он не мог понять, какой и не особо придал ему значения, проблем и так хватало. А теперь он понял, что это бы за запах — знакомый по Афганистану запах горелого пороха.

Господи… так выходит Дохояна застрелили прямо в машине! А потом — пригнали машину в гараж, обслуживающий КГБ. И сделать это мог только тот, кто занимает достаточно высокий пост в УКГБ по Армянской ССР, или наоборот — достаточно низкий, чтобы то, что он пригнал машину — не вызвало никакого подозрения?

Саша?!

Как вариант, но не самый вероятный. Немного не совпадает… и прежде всего — по национальности. Саша то русский, а здесь, уже и ежу понятно, действуют агрессивные националисты и сепаратисты. Ни они его не примут в свой круг, ни он их. Чужие они — друг другу. И всем нормальным людям — любой нормальный человек скажет, что жить надо всем вместе, без войны и взрывов…

К тому же — еще Агата Кристи, книги которой можно было достать только по очень большому блату, говаривала, что убийцей не должен быть слуга. Это, конечно не детектив — но Агата Кристи была умной женщиной и знала, что говорила. Саша — водитель, Дохоян просто не доверился бы ему, начал бы сразу подозревать. Убийцей должен был быть кто-то выше и по должности и по званию. А если взять в расчет махинацию с машиной — намного выше.

Хотя бы потому, что ему и его подельникам хватило веса, чтобы арестовать московского следователя. За это, знаете ли, по головке не погладят.

Интересно, как вообще они собираются выпутываться. Его уже должны начать искать, в республике и десантура и Внутренние войска — силового ресурса у Центра хватает. Как они собираются объяснять его задержание — ведь за задержание полковника из Особой Инспекции гарантировано как минимум увольнение из органов, а за избиение его в камере — трибунал.

Полковник Попов не знал. что решение найдено — простое и можно даже сказать — гениальное. Уже с самого утра — обо всех подробностях этого дела стало известно главарям националистов. Причем, о таких подробностях, о которых не знала даже милиция. Полковник из Москвы, из Центрального аппарата КГБ — выстрелил в затылок и убил молодого местного чекиста! Почему? Да потому, что местный чекист был слишком честным, вот почему. Потому, что узнал что-то о взрыве в аэропорту, что хотели скрыть власти, и прежде всего — Центр. Учитывая общую напряженную обстановку в республике — такое известие произвело эффект разорвавшейся бомбы: на митинг в центре Еревана пришло в два с лишним раза больше людей, чем в предыдущий день, над толпой появились плакаты с коряво, наскоро написанным именем нового мученика — Степан Дохоян. Начали бить десантников и ввшников — пока это были единичные факты. Но градус противостояния неожиданно и резко усилился…

Полковник Попов подался вперед.

— Слушайте и запоминайте, молодой человек. Я не знаю, кто и какие вам отдает приказы, но эти приказы — доведут вас до военного трибунала. Где те, кто отдал вам приказы открестятся от них и вы будете отвечать за измену Родине, и за себя и за них. Если хотите выпутаться, позвоните в Москву по телефону, который я вам назову.

Полковник продиктовал номер телефона. Это правило было введено Федорчуком. Номер телефона на обычной АТС, на котором постоянно сидел гражданский оператор и который не прослушивался и почтовый ящик в вестибюле главного здания, Дома-2. Все это было сделано для того, чтобы исключить групповщину и кумовщину в подразделениях. Номер телефона вел на один из аппаратов, установленных в кабинете Председателя КГБ СССР, выемка содержимого почтового ящика проводилась каждый час адъютантом, и все содержимое так же попадало на стол Председателя. Это был самый надежный контакт с верхом, самый надежный способ сообщить о беде.