Харо с неохотой кивнул, так и не найдя, что возразить. Старик понимающе крякнул, потирая подбородок:

— Дела-а! Это тебя во время побега пырнули?

— Нет.

— А кто ж тогда? Ты не подумай, я не вынюхиваю, но предпочитаю знать, с чем имею дело и от кого придётся отбиваться, если вдруг гости нагрянут.

В смысле отбиваться?.. Всё-таки странные существа эти свободные! Одни ненавидят тебя просто за твоё существование, другие готовы вступиться, не задумываясь о последствиях.

— Если бы меня искали, давно бы сюда наведались, так что можешь спать спокойно, старик.

Бернард бодро хлопнул себя по коленям:

— Ну что ж, тогда принесу тебе поесть.

— Не калека, сам справлюсь. Веди.

— Ну раз так, тогда двигай за мной, скорпион. Вместе пообедаем.

Харо с трудом сполз с койки. Ноги не слушались, дрожали, как у немощного, бок тянуло, каждое неосторожное движение отдавалось тупой болью, хотя от раны осталась только широкая красная полоса с мелкими точками с двух сторон — от иглы, зашивали.

Бернард что-то нашарил в том самом коренастом шкафу-недоростке и бросил Харо:

— Держи вот. Отстирал и заштопал.

Натянуть портки оказалось настоящим приключением: пошатываясь и путаясь в штанинах, Харо то и дело терял равновесие, едва удерживаясь на ногах. Но сдаваться он не собирался — после синего дыма и не так штормило — и уже вскоре непослушными пальцами он продевал последний крючок-застёжку в железную петлю. Старик крутился рядом, готовый подстраховать в случае поражения в битве с портками, но убедившись, что всё вполне благополучно закончилось, удовлетворённо хмыкнул и приказал следовать за ним.

Плёлся Харо со скоростью улитки, но до кухни добрался без происшествий. Кухней хозяин дома назвал комнатушку со столом и чугунной тумбой у стены, от которой к потолку тянулась толстая чёрная труба. Внутри тумбы тлели угли, сверху дымился котелок, и от посудины этой исходил такой аромат, что в животе заурчало. Старик загремел чем-то в подвесном шкафу, извлёк оттуда две плошки и наполнил их до краёв аппетитным варевом. Одну, со сплошной жижей, он подвинул к Харо, себе пригрёб с огромным куском мяса. Вот жлобина! После трёхнедельной голодовки Харо готов был съесть целого барана со всеми потрохами… Да хоть гиену! А ему тут жижу подсовывают.

Поймав на себе его недовольный взгляд, Бернард махнул сухощавой рукой и выловил из котелка небольшой кусок мяса:

— На вот, но больше не дам — нельзя, а то загнёшься. Пусть желудок привыкнет маленько. Потерпи денёк-другой, потом накормлю по-человечески.

Ели они в молчании. Харо украдкой поглядывал в окно, но кроме деревьев да кустов, между которыми проглядывала хлипкая изгородь из жердей, ничего интересного не нашлось. Поля, окраина леса вдалеке, а может, и вовсе рощица — обзор не ахти какой, но ни других домов, ни людей он не обнаружил. Сбежать отсюда проще некуда, хотя его, вроде, и так никто не удерживал, но как знать, что там на уме старика. Наставления Седого он хорошо помнил: каким бы добрым свободный ни казался, расслабляться нельзя, а то всадят по самое не балуй.

Когда надоело пялиться в окно, Харо принялся разглядывать соседнюю комнатушку. В углу стоял деревянный ящик с каким-то хламом, огромный сундук громоздился у самого окна, на крышке лежали лук без тетивы и колчан со стрелами. На полу в куче валялись топор с замусоленной до блеска рукояткой, пила и прочие инструменты, предназначение которых для Харо оставалось загадкой. Свободные любят копить вещи, чего только стоила конура Седого — глаза разбегались.

— Ты один живёшь? — любопытство всё же взяло верх. Неизвестно ещё, когда выпадет возможность разузнать о быте свободных.

— Как видишь, — бросил Бернард, расправляясь с остатками мяса.

— Разве у тебя не должно быть семьи?

Старик хмыкнул в ус:

— Прям должно?

— Я думал, у каждого свободного есть семья.

Бернард вернул недоеденный кусок в плошку и отодвинул её от себя:

— Семья, сынок, дар, а не данность. Не к каждому Боги щедры, и даже если повезло, дар этот ещё сохранить нужно. Я вот не сохранил… Не сумел.

— Расскажи. У тебя была женщина? Дети?

— Когда-то были жена и дочь. И даже внучка! Малышка Джоди… — тяжело вздохнув, старик упёрся локтями в столешницу. — Жена померла давно, остались мы с дочкой, а потом родилась Джоди. Отец у неё непутёвый был, признавать своё чадо не хотел. Я-то ему хорошенько зад надрал, в нашей деревне он больше не появлялся, да вот дочка долго не прожила, захворала сильно. Ада крепко за её жизнь боролась, но тщетно. Вот мы и остались вдвоём: я и моя внученька.

— И где она сейчас?

— Нет её больше. Я б и сам давно к своим девочкам отправился, но не помру, пока не отрублю башку этой поганой твари. Сколько горя принесла, паскуда! Э-эх! — Бернард раздосадованно махнул рукой перед носом, точно прогоняя муху, потом вдруг нахмурился и испытующе посмотрел на Харо. — Слушай, скорпион, вас же охоте учат.

— Ну.

— Может, подсобишь советом? Дело вот какое: лет десять назад завелась у нас пакость одна. Умная тварь, хитрющая, я таких в жизни не видал.

— Смерг, что ли?

— Какой такой смерг?

— Месмерит.

— А-а… Да если бы! Я б его живо освежевал. Нет, эта тварь совсем другая. Мы его Серым Демоном зовём, ни на одну мне известную животину он не похож. Летать умеет, но не птица, ближе к ночному ящеру, но не падальщик — хищник. И опасный хищник, между прочим!

Харо усиленно перебирал в памяти всё, что знал о тварях, но ничего подобного слышать ему не доводилось.

— Не знаю такого. Опиши.

— Метра полтора в холке точно будет, если шипы на спине не вздыбит. В длину — три-четыре без хвоста, морда треугольная, зубастая, крылья здоровенные, он ими как на лапах бегает. Быстрый гад! Это он мне ногу покалечил, но не убил, представляешь! Точно насмехался надо мной, знал, почему на него охочусь.

Старик нёс полную ерунду. Зверьё таким умом не обладает, на то оно и зверьё, да и размеры наверняка раза в два меньше — от страха и червяк горгоной покажется. Это какой у твари должен быть размах крыльев, чтобы такую сраку в воздух поднять! И всё же животина любопытная, летающий ящер — что-то новенькое.

— Хочешь сказать, никто из охотников его так и не шлёпнул?

— Охотники! — старик презрительно фыркнул, ковыряясь ногтём меж зубов. — Я в наших местах самый опытный, а сделать так ничего и не смог. Демон даже на отраву не купился! Вот скажи, скорпион, ты хоть раз видел, чтобы зверьё такие ловушки просекало?

— Нет.

— Вот и я не видел. Мы и умельцев нанимали, но те быстро смекнули что к чему и слиняли вместе с нашим золотом, а Демон к тому времени совсем оборзел, со скота на людей перешёл. Я поначалу не вмешивался, хотя и своё золото в общий котёл бросал, но основательно за него не брался, мне Джоди нужно было растить, не оставлять же её сиротой! Но Боги, видать, за равнодушие меня и покарали. Добрался Демон до неё…