Боже только исподлобья взглянул на него и про себя подумал: «Как бы ты выглядел на моем месте?»

– Да, сеньор, вы правы. Но я думаю, здесь не только моя вина.

– А чья? – быстро спросил Жак.

Боже посмотрел на потолок, перевел взгляд на окно, на прыгавшего по подоконнику воробья. Потом, взглянув на магистра, сказал:

– Предателя. Да, предателя. Кто-то сообщил де Буа, и тот привел своих людей. И я считаю, что сделать это мог только наш человек. В этом я уверен, – сказав, он уселся в кресло и повернул голову к магистру.

Взгляды их встретились. Магистр не выдержал. Он вдруг резко встал, отбросив кресло. Взяв со стола щипчики, подошел к канделябру и убрал нагар со свечи. Боже пристально следил за ним. Магистр медленно повернулся, поиграл щипчиками, потом сказал:

– А не ошибаешься ли ты?

Боже усмехнулся и стал потихоньку постукивать по столу. Признак нарастающего гнева.

– Откуда мог тогда взяться епископ, да еще с таким отрядом? Он что, ясновидящий?

Магистр поставил кресло на место, уселся, забросив ногу на ногу. По привычке посмотрел в окно. Поправил локоны, потеребил бородку.

– Может, ты и прав. После обеда зайдите ко мне с Зедором.

Когда Боже с епископом зашли в кабинет магистра, его там еще не было. И они продолжили разговор, начатый в келье епископа.

– …Вот так, святой отец, было. Поэтому я думаю…

– Вы правильно думаете, – он отставил четки, – и мне кажется, сделать это мог монах Мишель. Он из тех мест. Мне помнится, что он неплохо отзывался о графе де Буа.

Боже даже подпрыгнул на месте. Пронзительный ум епископа докопался до истины. Оставалось узнать одно: отлучался ли Мишель из замка. Боже вскочил и чуть не бегом выскочил из кабинета. Когда он вернулся, магистр с Зедором о чем-то разговаривали.

– Ну что? – повернулся епископ к графу.

– Вы правы! Его не было больше суток!

Епископ улыбнулся. Но эта улыбка была волчьим оскалом. Магистр был уже в курсе и только спросил:

– Тогда… как обычно?

Зедор согласно кивнул, и они посмотрели на Боже. Теперь от него зависела жизнь этого человека. Скажи он «Да», виновнику никто не будет предъявлять требований. Его просто пошлют за чем-нибудь в Дальнюю штольню. В нее ходят многие. И многие возвращаются. Но… не все. Приговоренного ждет ужасная смерть. Там имелось такое место, где был оборудован специальный люк. Когда обреченный наступал на него, он внезапно открывался и тот летел вниз. А там его ждали вертикально установленные короткие копья. Человек умирал не сразу. Он долго мучается. Потом открывался шлюз, и сильный поток воды, разрывая человеческое тело на части, уносил его в реку. Попробуй, найди виновника. Правда, местные рыбаки иногда вытаскивали из своих сетей чьи-то кости… Боже об этом знал. Долго раздумывать не стал. На другой день Мишеля послали за солью.

А на следующий день к вечеру из Парижа пришло страшное сообщение: девушка похищена и там объявился епископ с племянником. Боже стало плохо. В этом он увидел небесную кару. Магистр, не видя его несколько дней, зашел в его келью. Граф лежал без движения лицом к стенке. Жак присел рядом и положил руку на его голову. Но он даже не пошевелился.

– Боже, – тихо позвал он.

Граф продолжал лежать, не подавая признаков жизни. Магистр поднялся и пошел к себе. По дороге приказал позвать к себе епископа.

Они о чем-то тихо поговорили. Епископ кивнул ему головой и вышел из кабинета. Вскоре он очутился у изголовья Боже. Прочитав над ним какую-то молитву, он запустил свои костлявые пальцы в шевелюру Боже и начал ощупывать голову. В ведомых только ему местах он долго тер, усиливая давление. Чем энергичнее он это делал, тем сильнее потел. Но и Боже начал подавать признаки жизни, зашевелился, открыл глаза.

– А, это ты, – тихо сказал он и хотел было снова повернуться к стене.

Но Зедор не дал ему это сделать.

– На, глотни! – он подставил к его губам пузырек, который достал из-под сутаны.

– Не отравишь?

– Пей и возродишься.

– А… все едино, – сказал Боже и сделал несколько глотков.

Действительно, средство подействовало моментально. Он почувствовал прилив сил и ощутил голод. Зедор хорошо знал его действия, поэтому сказал:

– Поешь и приходи к Жаку.

Через некоторое время Боже вошел в кабинет. Выглядел он, как обычно: на его лице играла легкая полупрезрительная улыбка. В глазах глубокое, затаившееся недоверие. Магистр, видевший почти труп, был весьма удивлен таким изменением. Не сдержался и посмотрел на Зедора. Епископ ответил ему торжествующим взглядом. Жак, стараясь показать к Боже дружеское расположение, спросил мягким, участливым тоном:

– Как чувствуешь себя?

– Нормально, – ответил граф, выдвигая из-под стола кресло.

Магистр, когда Боже уселся, сказал:

– Не надо каждую неудачу так близко принимать к сердцу. Жизнь не может состоять только из одних успехов. Ибо тогда она была бы неинтересна.

При этих словах Зедор хохотнул. Но магистр, бросив на него строгий взгляд, продолжил:

– Я думаю, Боже, что ты со мной согласен: это дело так оставлять нельзя.

– Да, – коротко бросил тот.

– Тогда… поезжай в Париж. Что делать – знаешь. Епископ подскажет своим людям, они будут помогать.

Зедор закачал головой. Поглядев на его тонкую, как у гуся, шею, Боже вдруг подумал: «Осторожней, братец, а то она у тебя отвалится», – и улыбнулся. Жак заметил:

– Как только наш Боже чувствует предстоящее сражение, он весь преобразовывается.

Сборы были недолги. Кошель, набитый деньгами, брошен на заднее сиденье кареты. Загремели ворота, застучали копыта, и упряжка понеслась на север. На этот раз ее сопровождало несколько десятков переодетых рыцарей. Глядя со стены, можно было подумать, что какой-то местный барон отправился к дальнему соседу с визитом.

Удивление девушки, что она находится в Париже, вызвало у Раймунда еще большее желание выяснить, кто она такая и что с ней случилось. Но ее упорное нежелание открыть свою тайну как-то оскорбляли юношу.

– Если вы мне не доверяете, я уйду. Тем более, что погони больше нет.

Не успел он произнести эти слова, как девушка пошатнулась, и Раймунд едва успел схватить ее, чтобы она не упала.

– Что с вами? – участливо спросил он, стараясь в темноте рассмотреть ее лицо.

Но девушка молчала, безвольно повиснув на его руках. Бросать ее в таком состоянии он не решился. Желание узнать, кто она такая, не оставило его.

– Кто вы? Что с вами случилось? – сыпал он вопросы.