Прижав ладонь к боку, Каладин почувствовал кровь.

«Прямое рассечение, длиной всего лишь в дюйм, недостаточно широкое, чтобы представлять опасность».

Голос его отца.

Каладин тяжело дышал. Нужно было спрятаться. Над головой проносились стрелы, которые выпускали лучники-алети.

«Одни люди забирают жизни. Другие — спасают жизни».

Это еще не все. Каладин вынудил себя встать и, шатаясь, побрел туда, где кто-то лежал возле моста. Это был Хоббер; стрела попала ему в ногу. Он стонал, сжимая бедро.

Каладин схватил его под мышки и поволок прочь от моста. Раненый почти потерял сознание от боли и лишь невнятно ругался, пока парень затаскивал его в расселину за небольшим выступом в скале, где спрятались Камень и несколько других мостовиков.

Бросив там Хоббера — стрела не задела ни одну большую артерию, и некоторое время с ним все должно было быть хорошо, — Каладин повернулся и попытался ринуться обратно на поле боя. Но поскользнулся, споткнувшись от усталости, и рухнул на землю с тяжелым стоном.

«Кто-то забирает жизни. Кто-то спасает жизни».

Он заставил себя подняться на ноги, истекая потом, и пробраться назад к мосту, а в его ушах в это время звучал голос отца. Следую­щий найденный мостовик — человек по имени Курм — был мертв. Каладин оставил его тело.

У Гадоля оказалась глубокая рана в боку, стрела прошла насквозь. Его лицо покрывала кровь из пореза на виске, и он сумел немного отползти от моста. Он озирался обезумевшими черными глазами, вокруг него колыхались оранжевые спрены боли. Каладин схватил его под мышки и утащил прочь незадолго до того, как по тому же месту с грохотом промчалась кавалерия.

Каладин оттащил Гадоля к расселине, по пути заметив еще двоих мертвецов. Он быстро подсчитал. Выходило двадцать девять мосто­виков, включая трупы. Пятерых не хватало. Каладин, спотыкаясь, заковылял обратно на поле боя.

Солдаты собрались плотной группой у задней части моста, лучники во флангах стреляли по рядам паршенди, а тяжелая кавалерия — во главе с самим великим князем Садеасом, почти неуязвимым в своей осколочной броне, — пыталась отбросить врага назад.

Каладин заколебался — у него кружилась голова; от множества людей, что бежали, кричали, стреляли и бросали копья, он чувствовал себя сбитым с толку. В этой кутерьме затерялись пять мостовиков — они, скорее всего, мертвы...

На краю пропасти скорчился человек, над чьей головой в обе стороны летели стрелы. Даббид, один из мостовиков. Он сжался в комок, и его рука была согнута под неправильным углом.

Каладин бросился на землю и пополз к нему под ливнем стрел, надеясь, что паршенди не обратят внимания на пару невооруженных мостовиков. Даббид и не заметил, когда юноша приблизился. Он был в шоке — что-то беззвучно бормотал и потрясенно озирался. Ка­ладин неуклюже его схватил, но встать в полный рост не решился.

Он полз на четвереньках, одной рукой волоча за собой Даббида прочь от расщелины. Каладин все время поскальзывался на крови, падал, обдирал руки о камни, ударялся о них лицом. Но не сдался и все-таки вытащил парня из-под ливня стрел. Наконец они оказались­ достаточно далеко, чтобы Каладин смог рискнуть и встать. Попытал­ся поднять Даббида, но понял, что слишком ослабел. Попытался еще раз — и, поскользнувшись, в изнеможении рухнул на камни.

А потом лежал, еле дыша, и боль в боку наконец-то его настигла.

«Как я устал...»

Он поднялся, дрожа, и опять попытался схватить Даббида. Сил не было даже тащить того волоком, и от досады у Каладина на глазах выступили слезы.

— Низинник, воздух тебе в голову, — проворчал кто-то.

Каладин повернулся и увидел Камня. Здоровенный рогоед схватил Даббида под мышки и потащил.

— Без ума! — прорычал он, а потом легко поднял раненого и понес к расселине.

Каладин последовал за ним. Там он упал без сил, привалившись спиной к стене. Перепуганные, но выжившие мостовики сгрудились­ вокруг него. Камень положил Даббида на землю.

— Еще четыре, — выдавил Каладин, еле дыша. — Мы должны их найти...

— Мурк и Лейтен, — сказал Тефт. Пожилой мостовик был почти в самом конце на этот раз и не пострадал. — И Адис, и Корл. Они бежали в первом ряду.

«Точно, — подумал измученный Каладин. — Как я мог забыть...»

— Мурк мертв. Остальные могут быть живы. — Он попытался встать.

— Идиот, — буркнул Камень. — Тут сиди. Все хорошо. Я сделать сам. — Он помедлил. — Стало быть, я тоже идиот.

Нахмурившись, рогоед вернулся на поле боя. Тефт поколебался, но бросился вдогонку.

Каладин глубоко дышал, держась за бок. Парень не мог понять, какая боль сильнее — от пореза или от удара стрелы о кость.

«Спасать жизни...»

Он подполз к троим раненым. Хоббер со стрелой в ноге мог подо­ждать, а у Даббида просто сломана рука. Гадоль выглядел хуже всех с дырой в боку. Каладин посмотрел на рану. У него не было ни опе­рационного стола, ни обычного антисептика. И что же ему делать?­

Он отбросил отчаяние и сказал, обращаясь к мостовикам:

— Кто-нибудь, найдите мне нож. Заберите с тела павшего солдата. Остальные разведите костер!

Мостовики посмотрели друг на друга.

— Данни, отправляйся за ножом, — сказал Каладин, прижимая руку к ране Гадоля, пытаясь остановить кровь. — Нарм, ты можешь развести огонь?

— Чем? — спросил мостовик.

Каладин стянул жилет и рубаху и вручил последнюю Нарму:

— Это используй вместо трута и набери упавших стрел вместо дров. У кого-нибудь есть огниво?

Огниво, к счастью, нашлось у Моаша. Все самое ценное забирали с собой во время вылазки с мостом, потому что многие не гнушались воровать у товарищей по несчастью.

— Шевелитесь! — выкрикнул Каладин. — Кто-нибудь, вскройте камнепочку и достаньте из нее пузырь с водой!

Мостовики застыли на несколько секунд. Потом, к счастью, подчинились. Возможно, были слишком ошеломлены, чтобы возражать. Парень разорвал рубаху Гадоля, открыв рану. Она оказалась плохая, очень плохая. Если задет кишечник или другие органы...

Каладин велел одному из мостовиков прижать повязку ко лбу Гадоля, чтобы остановить малое кровотечение — важна любая мелочь, — и быстро осмотрел раненый бок, как учил отец. Вскоре вернулся Данни с ножом. Но у Нарма не ладилось с огнем. Он ругался, снова и снова ударяя кремнем по кресалу.

У Гадоля начались конвульсии. Каладин прижал повязку к ране, чувствуя себя беспомощным. Нельзя наложить жгут на такую рану.

Гадоль сплюнул кровью, закашлялся и прошипел, бешено вращая глазами:

— Землю разрушают они! Желают ее, но во гневе своем уничтожат. Как завистливый муж, что сжигает богатства, лишь бы не достались врагам! Они идут!