Молодежь гудела, зевала, сонный паренек в надетой наизнанку майке без конца поглядывал на тропинку, ведущую к главной сцене:

— Шевелимся. Курносые первый ряд оккупировали!

— Обожди, есть тоже хочется…

— Ха, ха! Я сейчас…

Румяная признала Анри Смита и безмолвно, чтобы никто ей не помешал, потребовала подписи. Она разделась, и Анри Смит расписался специальным маркером. Этот жест был замечен. Все забыли о сосисках и потянулись к Анри Смиту.

И Анри Смит одарил улыбкой и фотографией всех, кто захотел увидеть его. Стоящего посреди поля. За высоченным столиком. Он пил холодное пиво из пластикового стаканчика, притоптывал носком ботинка, не думал о лужах и брызгах, летящих от его подошв, сочинял в уме текст и о Весте забыл. Что она рядом. И хочет, чтобы он говорил с ней…

«И зачем он мне такой! Нет, это я дура!!! Что жду его. И надеюсь!!!».

Анри Смит вынул из коробки сшитый из клетчатой ткани мячик.

— Альби подарила любимому папочке, — похвастался он. — Здесь и вышивка есть. Инициалы — мои.

— Дочка мечтает играть в рок-группе?

Анри Смит задумался. После сказал:

— Да. Мечтает. И мне приятно думать об этом. А Бетт с рождения начала подыскивать нашей Альби достойного ее чести наследника. Жена рассчитывает на выгодный для страны союз… И что дочка одумается к восьмому классу школы…

Анри бросил мяч в корзину над дверью. Мяч, попав в цель, ударился о стену, упал и откатился в сторону.

— Но дочка верит в свою мечту?

— В прошлую субботу Альби заявила, что хочет познакомиться с вами, моими друзьями. Альберте убеждать умеет, вот и придумали экскурсию. Представляешь, у Группы появились малолетние поклонники. Об этом Альби позаботилась, дочка просит крутить пластинки Группы, где вздумается — на уроках физкультуры и на школьном радио.

— А сын?

— Эдвина готовят в наследники Бетт с первых минут жизни, а я играю с ним в футбол или приобщаю к занятиям музыкой. Знаю, ему скучно и не совсем понятно, почему его сестра может пятнадцать минут стучать на барабанах и при этом выглядеть счастливой. Ой, — воскликнул Анри и посмотрел на студийные часы. — Забыл совсем, футбол и ужин. Все, должен бежать, увидимся утром, — он по-дружески поцеловал Весту, схватил любимый рюкзак, с которым не расставался, и побежал к двери. Перспектива не исполнить обещание, данное Бетт Андре, его не радовала.

— Удачи, — крикнула Веста, но Анри не услышал голоса подруги.

Эдди ждал папу в спортивном костюме и с мячом под мышкой. Время на игру в футбол в его расписании истекало. Отец не появлялся. Эдди смотрел в сторону флигеля, из которого тот должен был выйти.

Никого. Только усилившийся ветер расшатывал фонарь над крыльцом. А им не так уж и часто удавалось проводить время вдвоем, если папа «жил» в Золотом Дворце. В эти недолгие дни они вместе учились забивать мячи, и Эдди казалось странным, что отец ради его увлечения оставлял мысли о Группе на втором плане. Иногда, в самый не подходящий момент, появлялась Альберта и уводила папу в музыкальный класс показать, чему она научилась за время его отсутствия. В эти моменты Эдди начинал злиться на Альби — отец уходил с сестрой, если Альби того желала, а ему, Эдди, приходилось бороться за его внимание. Зато мама окружала заботой и любовью, как могла. Она была везде: на внеклассных занятиях, на завтраке, обеде, ужине. Альберте по вечерам читала сказку о петушке. Эдди поначалу слушал тоже, а в пять лет заинтересовался другими книгами. Без картинок, но в ярких обложках…

— Сынок, — услышал Эдди знакомый голос и обернулся.

Отец опоздал, но пришел. Поцеловал его и с радостью принял бросок. Эдди специально метил мимо, но папа ловко поймал мяч.

— Почему не в настроении? Тебе же нравится футбол?

Эдди замер. Отец бросил ему мяч, а он думал, что гордится тем, что его папу знают и любят во всем мире, но какой был толк от этой гордости, если мама запрещала говорить, что он, Эдди, это он. Он научился жить по легенде, вынужденно привык к роли ботаника-неудачника в школе и любимца мамы в Золотом Дворце. Альберта к обману родителей относилась проще: и в классе, и дома вела себя так, как ей хотелось. Могла нагрубить даже лучшим подругам, могла и ударить, если девчонки доводили ссору до крайностей.

А Эдди и не стремился завоевать репутацию классного угодника. Почти всегда избегал соревнований в кругу одноклассников, которые чаще всего превращались в недобрые игры. Он был замкнутым и не таким открытым, как сестра, любил рисовать, читать, а прослушивание пластинок Группы позволяло провести «нескучно» лишний раз время с отцом, учиться играть самому на инструментах не хотелось. Эту ступеньку около его папы заняла младшая сестра.

Один ноль. Отец забросил мяч и подошел ближе, на ходу объяснил тактические ошибки. Мягкий певучий голос заставил Эдди очнуться. Он вспомнил об игре. Отец говорил искренне и мелодично, словно на заднем фоне всегда звучала его музыка. Затем папа сделал неожиданную подачу. Эдди подцепил летящий мяч ногой и с разбега забросил в ворота.

— Отлично, — воскликнул отец и потрепал по макушке, а Эдди ощутил себя в тот момент лучшим ребенком на свете.

Через час пришла Кларисса. Расставаться не хотелось. Эдди загрустил. Тогда отец обнял его и пообещал, что за ужином он попытается уговорить маму позволить им играть в этом месяце чаще.

— А без книг своих переживешь…

— Правда?

— Правда, сынок.

Анри увидел Альберту. Дочь бежала к нему навстречу. Она, как и Эдди, радовалась каждой минуте, проведенной с ним. Вполне возможно, что утром ему нужно будет уехать и вернется он не скоро.

— Папа! — на бегу кричала Альберта, затем обняла и едва не сбила с ног.

— Альби, осторожнее, — Анри взглядом предложил дочери пойти за Клариссой и Эдди.

— Я хочу с тобой на Остров. На фестиваль, помоги маму уговорить.

— Э, нет, — Анри покачал головой. — Во-первых, ты слишком мала, во-вторых, мама пока не отошла от новости, что завтра ты придешь в студию, в место, которое свяжет тебя со мной, соответственно, и с ней.

Анри опустился перед дочкой на колени и завязал бант на воротнике ее платья.

Внешне Альберта походила на Бетт Андре. Даже манерой без конца поправлять выпавшие из прически волосы. Анри Смит стал замечать, что все чаще позволяет себе называть свою маленькую дочку уменьшенной копией Бетт Андре…

Альберта надула губки и недовольно затрясла ручками. Теперь она походила на Элизабетту.

— Мне надоела школа, я хочу путешествовать, и мамин Золотой Дворец меня не удержит. Как только мне исполнится восемнадцать, а это через, — она аккуратно загнула каждый пальчик, — девять лет, о, еще так долго! … Я уеду… К восемнадцати обязательно прославлюсь, чтобы было куда ехать.