— Мисс!

— Что, мисс! — возмущалась Альберта, когда забиралась в машину.

Эдди приходил минут через пять. Бросал в багажник рюкзак и хвастался очередной пятеркой. Кларисса хвалила его, поглаживала по головке, водитель заводил мотор, а Альберта отворачивалась к окну и начинала злиться на родителей. Нет, она не ревновала брата к отцу или матери… Пока машина катилась по солнечным улицам, Альберта всегда представляла, что мама внезапно отменила «легенду». Сара и Джес первыми узнали бы о существовании наследников. Эдди вознесли бы в классе до немыслимых высот, и к ней начинал бы клеиться каждый, кого бы она встретила — быть сестрой наследника выгодно. И папа всегда был бы рядом. В обществе мало кто вспоминал, что муж мамы когда-то играл в Группе. И папу мало кто знал в лицо, мало кто видел. Он имел положение, имел титул, но на приемы и в рестораны с мамой не ходил. У него были свои друзья, у мамы свои. Они жили в одной спальне, а день проводили друг без друга.

Сейчас отец вел ее к лифту по темному коридору. Молчал. Дальняя лампа гудела. Альберта знала, что через минуту папа отпустит ее, а сам пойдет в комнаты мамы. Что они будут делать там? Поругает ли он ее за то самое путешествие на яхте с мистером Конли? Об этом говорили все, не только мама Джес. Даже Кларисса на кухне по-тихому шепталась со старшей горничной. И тетя Жасмин просила Клауса давить на маму — частые появления на публике под руку с мистером Конли становилось все сложнее объяснить репортерам.

Анри Смит передал руку дочери няне, а сам пошел к себе, чтобы сменить потный костюм на чистый и выглаженный. Меньше всего он хотел злить Элизабетту за столом.

Бетт Андре набросилась бы на него, поцеловала и не заметила бы, что ее муж выглядит неопрятно. У Элизабетты были свои особые правила.

Анри Смит тихо вошел в столовую, чистую, светлую и просторную. В самом настоящем камине трещали поленья — в любом уголке этого дворца было прохладно в любое время года. Около камина он увидел кресло-качалку с пледом на спинке, а у трехстворчатого окна пока еще не накрытый обеденный стол. Резная дверь слева скрывала самую большую комнату — спальню. Оттуда можно было попасть в прилегающие к ней ванные комнаты.

После коронации Элизабетты и переезда бабушки на другой этаж эти комнаты перестроили под личным контролем жены. Роскошная обстановка все чаще смущала Анри Смита. В этих комнатах жила Элизабетта, а Бетт Андре не нашлось места даже в самом темном уголке. Анри Смит скучал. По статьям, по смеху… По особому запаху. Ему досталась в жены лучшая. Многие о ней мечтали, многие желали более тесного общения, кому-то даже удавалось провести в ее компании денек, многие пытались угадать желания, но вот так особо, с ненавистью и любовью одновременно, с почитанием и обидой, она смотрела лишь на него… Анри Смита. Сегодня он побрился, а вчера забыл. Сегодня сменил по ее желанию костюм и успел на ужин, а в понедельник вышел к важным гостям в джинсах и майке и заставил ее друзей замолчать. Они курили дорогие сигары в просторной комнате с позолоченными стенами. С потолка свисали хрустальные абажуры. Она смеялась — его не замечала. Он видел спину, проступающие сквозь тонкую ткань платья лопатки, высокую шею и волосы, собранные в прическу. Молчок. Тишина. После она услышала, как шаркают подошвы его ботинок и обернулась. Бирюзовые глаза застыли, губы сжались в полоску. Ни слова не сказала она ему, а он дошел до дальнего угла и присел на одинокий стул. Ее гости вернулись к прежним разговорам. А он, молча смотрел в потолок, молча наблюдал, как дрожит в руке полноватого мужчины сигара, как блестят часы на его толстом запястье, как улыбается Элизабетта. Бетт Андре заметила бы его, подошла бы к нему, сказала бы пару слов… Элизабетта беседовала с кем-то и отвлекаться не желала. Тогда он сам подошел к ней. Обнял. Плечи ее вздрогнули, она что-то невнятно пробормотала, усатый гость, говоривший с ней, потерял мысль, мысль потеряла и она.

— Вернись на место, — еле слышно выдавила из себя Элизабетта, и ему пришлось уйти. — Сейчас выпить принесут…

Тут Эрон Конли окликнул Элизабетту. Глаза ее сразу же засияли, лицо порозовело, на губах появилась улыбка. Она не прогнала советника от себя — позволила взять под руку. Мистер Конли повел ее к окну. Все смотрели то на нее, то на Анри Смита. Ожидали реакции. А Анри Смит притворялся. Что сидит в музее или в партере музыкального театра.

«Музей… Восковые фигуры… Смешно…»

Даже комнаты Маргариты превратили в музей. Раз в неделю туда пускали строго по записи любопытных туристов. В назначенный день Элизабетта вставала пораньше, быстро завтракала, поспешно одевалась и бежала к началу экскурсии прятаться за дверью в гардеробной. Ей нравилось слушать, как галдят эти люди, как щелкают камеры, как гид громко смеется, если рассказывает, из чего сделана крышка рояля или как случайно найденная тетрадка позволила изгнанной наследнице вернуть свой титул.

В гостиной с белым роялем Анри Смит жил с Бетт Андре после свадьбы, поэтому воспоминания о ней так и шли к нему, если он заходил туда. Обычно отсиживался в кресле у окна или натирал до блеска клавиши белого рояля. Именно в комнатах Маргариты он сочинил одну мелодию, а после выпустил пластинку под псевдонимом на собственной студии. Анри Смит гордился, что смог покорить не только стадионы, но и концертные залы. И он не переживал по поводу длительных гастролей, и что дело жизни отрывает его от семьи. Элизабетта предоставила в его распоряжение частный самолет, а он уверял жену, что плотный график не дает возможности перемещаться в любую точку мира, когда ему вздумается, даже на частном самолете…

Анри толкнул ногой дверь ее спальни довольно решительно, прислушался и уловил только пение птиц в парке. Элизабетта разговаривала по телефону и, склонившись над столом, записывала что-то в ежедневник, а когда заметила его, быстро попрощалась с собеседником и бросила трубку. Затем вздохнула и одернула край пиджака. Анри знал, что подобным образом она одевается на важные встречи. Он подошел ближе и мысленно стал просить о прощении за долгую разлуку.

А потом Анри Смит увидел Бетт Андре… Ощутил ее запах. Она сменила имя, научилась жить по протоколу, придумала детям легенду, но в минуты вынужденного отчаяния и злобы все же появлялась из пустоты и начинала смотреть на провинившегося мужа все тем же обжигающим взглядом, и только казалась взрослее и мудрее, чем была в день их знакомства. Жизнь Элизабетты унесла ее куда-то далеко, ему, Анри Смиту, за ней никогда не угнаться, не смотря на талант и умению быть популярным благодаря этому таланту. Анри Смит взял Бетт Андре за обе руки и поцеловал, но она вяло ответила на поцелуй. Что-то сдерживало ее и Анри Смит подумал о преграде, которую кто-то возвел между ними… Нет, не Бетт Андре… Элизабетта! Опять она…

— Увидимся за ужином, — холодно сказала она и вдруг замешкалась.

— Постой…

— После поговорим…

Она отвернулась… Бетт Андре… Элизабетта…

Было невыносимо находиться с ним в одной комнате наедине и той, и другой, и ОБЕ всем видом показывали ему, что он виноват, раз пренебрег семьей, когда это было нужно… Третий ребенок, проблемы с успеваемостью и поведением у детей в школе, громкие споры в Большом Совете раскололи правительство, сводный брат требовал подписания соглашений, которые не поддержали советники, бабушка не вставала с постели, а он, любимый муж, уехал на гастроли и внезапно вернулся! Чтобы заниматься организацией фестиваля на Острове, пропадать в студии на записи и по ночам приезжать домой! Впервые Анри Смит не нарушил данное утром обещание — успел на ужин. Да, ОНИ связали судьбу с музыкантом, человеком, погруженным в свой внутренний и малопонятный для них мир, но Элизабетта надеялась, что Анри Смит хотя бы попытается найти компромисс между семьей и творческим поиском, но за долгие годы совместной жизни он искусно притворялся, что ищет его.