относятся орочи, бынлуни, хычжи, дулуни и многие другие. Все они отличаются самобытностью, у них свои нравы и обычаи, свой язык. Их история до провозглашения Китайской Народной Республики отмечена тяжелой многолетней борьбой против колонизаторов и ассимиляторских стремлений императорских династий.

В Синьцзяне борьба началась в середине прошлого века, когда восставший народ разгромил войска маньчжурских поработителей и покончил с господством цинских императоров. На территории Синьцзяна возникает несколько независимых государств, в том числе государство Якуб-бея. Силы слишком неравны, и цинские императоры кровью и мечом восстанавливают свое господство. Спустя век, когда на полях второй мировой войты стихли последние орудийные залпы, синьцзянцы вновь поднялись на вооруженную борьбу — на этот раз против чанкайшистских националистов. Их борьба завершилась победой. В Синьцзяне была провозглашена народно-демократическая власть, создана Народно-освободительная армия, и на политическом горизонте взошла звезда новой Восточно-Туркестанской Республики.

Рассматриваю демографическую карту «национальных меньшинств» Китая: на севере, северо-западе, в Западном и Юго-Западном Китае — повсюду мелькают разноцветные пятна, обозначающие место проживания национальностей и национальных групп. Самое большое пятно окрашивает весь запад и юго-запад — это Тибет. Читаю историческую справку: тибетцы — потомки цянов, а цяны — один из древнейших народов, о которых упоминается в летописях еще во втором тысячелетии до нашей эры. Но в состав Китая Тибет вошел позже, только в конце XVIII века, и с тех пор начинается борьба тибетцев, дунчан и народности «мяо» против цинских императоров. По стопам цинских императоров пошел и Чан Кай-ши. А «Чан Кай-ши, — как говорил в те годы Мао Цзэ-дун, — отрицал наличие в Китае многочисленных национальностей», относил все национальности, кроме ханьцев, к «родовым объединениям» и проводил по отношению к ним «реакционную политику».

Весь народ поднялся на борьбу против Чан Кай-ши и японских интервентов. По всей стране пели популярную тогда песню:

Мы партизаны, я-хэй.

Отстоим свою родину, я-хэй.

Выгоним японцев, я-хэй.

Станем свободными,

Станем счастливыми, я-хэй.

Эту песню пели и ханьцы, тибетцы, уйгуры, чжуаны, пели все, потому что хотели быть «свободными» и «счастливыми»…

Уже на заре свободы партия и народное правительство разрабатывают программу правильного решения национального вопроса. Эта программа разработана в духе заветов Сунь Ят-сена. В национальных районах проводится аграрная реформа, строятся промышленные предприятия, открываются школы, институты. С тех пор существует и Институт национальностей в Юньнане. В годы «большого тайфуна» об этом институте нигде не упоминалось ни слова, не знаю, существовал ли он в канун «тайфуна», но до провозглашения курса «трех красных знамен» и «большого скачка» этот своеобразный институт действовал и приносил свои плоды. Находился он в Юньнане, горной провинции Южного Китая.

Как Китай был веками изолирован от внешнего мира, так и провинция Юньнань была изолирована от Китая.

В институте учились представители 38 национальностей. Рядом с юношами можно было увидеть и старцев. Здесь, в этом учебном заведении, существовало специальное отделение для «обучения и перевоспитания» «вождей» отдельных национальностей. Насколько своеобразен был институт, настолько своеобразны были и критерии отбора слушателей, распределения их по группам и факультетам. Критерием, в сущности, была степень общественного развития той или иной национальности. В первой группе учились те, кто представлял национальности, «уже вступившие» в стадию развития феодализма. Во вторую группу зачислялись представители национальностей, которые еще «не вступили» в эту стадию, и задача состояла в том, чтобы помочь им сразу «вступить» в социализм. В третью вошли представители национальностей «мяо» и «чжуни». Они жили среди китайцев, с ними необходимо было провести лишь разъяснительную работу. И во всех этих группах следовало «разрушить» психологические барьеры в сознании национальностей и национальных групп, вернуть «доверие» к китайцам, подорванное в результате векового феодального гнета.

В институте изучали китайский язык и историю революционного движения. Чтобы каждый обучающийся мог совершать свои религиозные обряды, имелись буддийский, магометанский и католический храмы. Так было в первые годы народной власти, и все это соответствовало положениям первой конституции Китайской Народной Республики, где было записано: «Все национальности равноправны. Запрещаются дискриминация и гнет в отношении любой национальности». В Уставе Коммунистической партии Китая, принятом на VIII съезде, указывается: «Коммунистическая партия Китая должна прилагать особые усилия для улучшения положения национальных меньшинств, содействовать самоуправлению среди них, усиленно готовить кадры из их представителей, содействовать развитию их экономики и культуры, осуществлять полное равноправие всех национальностей…»

И еще: «…особое внимание надо уделять предупреждению и преодолению великоханьского шовинизма среди членов партии и работников государственных учреждений ханьской национальности…»

Но странно: ни во «временной», принятой еще в первые дни свободы, ни в «постоянной», первой конституции Китайской Народной Республики, принятой через пять лет, не говорится ни слова об основном праве — праве на самоопределение. Вместо права на самоопределение введено более ограниченное «право на районную автономию».

— Хорошо, пусть будет только «право на автономию», — говорил, размахивая руками, словно кому-то угрожая, недавно прибывший в Китай корреспондент. — Но в Китае только 5 автономных районов, и даже сами китайцы признают, что в стране имеется очень много национальностей, насчитывающих свыше миллиона человек. Он начал громко перечислять их: — Чжуаны, буи, корейцы, маньчжуры, хуэй, национальность «и», ицзу, мяо… Ицзу — три миллиона триста тысяч… мяо — два с половиной миллиона… маньчжуры — два миллиона четыреста тысяч… корейцы… чжуаны… Так где же их «районная национальная автономия»? Где?..

Десять лет назад в Синьцзяне было выдвинуто предложение разрешить национальный вопрос в Китае по примеру Советского Союза, ибо опыт Советского Союза в этом вопросе уже выдержал испытание временем. Выражалось пожелание переименовать Синьцзян в Уйгурстан. Но Мао Цзэ-дун расценил это предложение как вызов, «правый уклон», «пантюркизм», «буржуазный национализм». И «буржуазные националисты» были сняты со всех постов. Председатель синьцзянского Союза писателей Зия Самеди и поэт Ибрагим Турды отправлены в лагерь для «трудового перевоспитания», писатель-казах Кажыкумар Шабданов покончил жизнь самоубийством…

Приблизительно в это же время или несколько раньше, в 1956 году, сообщалось о вооруженных столкновениях в Юньнане, Сычуане, Цинхае. Через два года вспыхнуло восстание «национального меньшинства» ли на острове Хайнань. Восстание было подавлено, восставшие и их семьи выселены с крайнего юга — острова Хайнань на крайний север — в провинцию Хэйлунцзян. Через год в неспокойном Тибете начнется новое, еще более крупное восстание, в котором примут участие не только «ламы и ламское духовенство», не только местные феодалы, но и простой тибетский народ.

А поезд пересекает степи, уже опаленные и черные, несмотря на раннюю весну. С яростью степных ветров «тайфун» ворвался во Внутреннюю Монголию. И первый удар был нанесен по