в барабаны и гонги, зазвучала песня-марш. Затем вперед вышли юноши и девушка и начали скандировать лозунги, повернувшись лицами к большому бюсту-портрету. Они стоят навытяжку, устремив взоры в одну точку, выкрикивая проклятия и угрозы. Потом выбежали еще несколько юношей. Держа в руках карабины с примкнутыми штыками, они делают заученные резкие движения, направляя прицелы в сторону севера, и вновь повторяют проклятия и угрозы.

Для кого устроен этот «концерт»?

Оглядываю просторный зал. В зале мертвая тишина. Он почти пуст. В аэропорту из иностранцев только мы — два дипломатических работника болгарского посольства в Пекине. Значит… этот «концерт» устроен в нашу «честь»! А «концерт» продолжается. Все громче звучат проклятия и угрозы.

«Концерт»-агитка продолжался долго. Время стоянки, объявленное при посадке самолета, уже давно истекло. Но что такое расписание? Ведь всегда и во всем на первом месте должна быть «политика», не так ли? Наконец «концерт» закончился и мы снова поднялись в воздух. Самолет берет курс на север — к Харбину, конечному пункту нашего полета. Количество наших «попутчиков»-военных увеличилось на несколько человек. И опять все те же непрекращающиеся, резкие, вызывающие боль в ушах мелодии «революционных» песен, выкрики и угрозы…

Самолет приземлился в аэропорту города Харбина. Нас встречает представитель харбинского туристического бюро, которого зовут Лу. С этой минуты и до конца нашего пребывания здесь он будет неотлучно следовать за нами как тень. Солнце высоко светит в ясном синем апрельском небе. Тени, отбрасываемые деревьями, показывали, что наступил уже полдень. Поезд, который повезет нас до конечной цели нашего путешествия станции Маньчжурия, отходит из Харбина в 19.23… Значит, подумал я, в нашем распоряжении несколько часов, и если нам не удалось посмотреть Шэньян, возможно, увидим Харбин.

Но мы не смогли посмотреть и Харбин.

Раскрываю свою запись с описанием этого дня.

«17. IV.68 г.

…16.00 — непродолжительная прогулка по городу в автомобиле. Проезжаем по бульвару «Алеет Восток», затем по «Проспекту хунвэйбинов». Спускаемся на несколько минут на набережную реки Сунгари. С того места, где мы остановились, виден расположенный на середине реки маленький зеленый остров — «Солнечный остров». Возвращаемся в гостиницу. Автомобиль с трудом прокладывает себе путь. Улицы запружены толпами народа. Лу поясняет: «Митинг». Перед гостиницей — памятник хунвэйбину. Гостиница старая, построенная в старом русском стиле. На улице весна, греет солнце, на деревьях набухли почки. А в гостинице душно, окна все еще заклеены. И пусто-пусто. От этой пустоты становится тяжело. Тяжело жить в такой большой гостинице одному. На вопрос моего спутника Лу ответил: Партийные комитеты все еще не созданы.

Революция продолжается. Лу вскоре исчезает, а мы вдвоем остаемся в гостинице в ожидании часа отправления нашего поезда…»

Мне известно, что Харбин, так же как и Шэньян, является одним из крупных промышленных центров Китая. Это — город-герой, чье прошлое связано с освободительной борьбой китайского народа. Но осмотреть его нам не разрешили. Продолжалась «революция».

Наконец появился Лу, и через несколько минут мы уже были на харбинском вокзале. В густых клубах черного дыма, вырвавшегося из трубы старого паровоза, исчезли и вокзал, и Лу. Нам предстояло ехать ночь и день.

Нас поместили в общий вагон, да и едва ли на этом направлении курсируют спальные вагоны. В вагоне мы, два болгарина, и в одном из крайних купе солдат, которого разместили здесь, очевидно, с целью «обеспечения нашей безопасности». Уже стемнело. Широкую маньчжурскую степь окутал густой мрак. За окном не видно ни огонька, никаких признаков жизни. Уставшие от непрерывных криков, скандирований и угроз, от шума моторов самолета, от долгого одинокого ожидания в пустой гостинице, мы легли, но заснуть не удавалось.

А поезд мчится на север по бескрайним голым степям Маньчжурии…

…Несколько веков назад эти земли были заселены маньчжурскими племенами. В XVI веке они основали здесь государство, главой которого был некто Нурхаци. Маньчжурское государство, занимавшее вначале главным образом склоны горы Чанбайшань, вскоре начало расширять свои владения, завоевало Корею, а затем весь Китай, который находился под игом маньчжурской династии Цин с 1644 года по 1911 год.

Маньчжурская земля хранила в своих недрах огромные богатства — железо, золото, серебро, цветные металлы. Именно поэтому эта пустынная, степная земля так привлекала взоры империалистических государств. Наступил 1905 год, началась русско-японская война, пали Порт-Артур и Мукден, под Цусимой русские сами потопили свои корабли. Маньчжурия стала японской колонией. «Путь Японии к мировому господству проходит через Китай, а путь к Китаю лежит через Маньчжурию». Для осуществления этой самурайской доктрины в Маньчжурии прокладываются железные и шоссейные дороги, разрабатываются угольные и нефтяные месторождения, возводятся корпуса доменных печей Аньшаня, создается тяжелое машиностроение. Но пришло время, и японцев изгнали с маньчжурской земли. При отступлении они разрушили и уничтожили все, что построили и создали. То, что в суматохе отступления не успели сделать японцы, уничтожили и разрушили под натиском частей Народно-освободительной армии чанкайшисты. Из хаоса и разрухи Маньчжурию поднимают китайский рабочий и его побратим — прибывший для оказания братской помощи советский специалист. И снова задымили высокие печи Аньшаня, начали работать судоверфи в Дальнем и машиностроительные заводы в Шэньяне (Мукден).

Внутренняя Монголия… Открываю папку с материалами и документами по истории этого края. Перелистываю. Да и чем еще можно заняться в поезде? Вагон пуст, только «охрану», неизвестно по каким причинам, удвоили: в конце вагона едут уже два солдата.

А из окна вагона видна лишь голая, серая, тоскливая и безлюдная степь. Иногда промелькнут красные крыши маленьких вокзалов и станций. Читаю первую попавшуюся в руки справку: «Внутренняя Монголия — район сухих, каменистых и песчаных степей. Монгольская часть населения занимается главным образом овцеводством…» Я перелистываю материалы о национально-освободительной борьбе монголов-скотоводов, которой руководила созданная в 1925 году Народно-революционная партия. Эта борьба являлась частью общей антиимпериалистической революционной борьбы китайского народа. Через 10 лет правительство Китайской Советской Республики возвестило о признании полной автономии Внутренней Монголии и праве ее народа на сформирование собственного правительства. Потом вспыхнула вторая мировая война. Советская Армия разгромила Квантунскую армию и освободила Северо-Восточный Китай. После окончания войны в монастыре Чычиньсумы был проведен съезд народных представителей районов Внутренней Монголии, на котором было образовано автономное правительство и принята программа, которая провозгласила проведение национальной политики в соответствии с принципами равноправия…

На территории Китайской Народной Республики проживает более 50 различных национальностей и национальных групп, которые составляют 6 процентов населения Китая, или 42 миллиона человек, и заселяют более половины территории страны. Есть народности, численность которых превышает 1 миллион человек, но есть и такие, которые насчитывают несколько сотен человек. К ним