дома, но я чувствовала себя здесь так же комфортно, как и среди друзей. Мы отпраздновали день рождения Масуда со свечами, которые искрили, как фейерверк, и чуть не подожгли палатку-столовую. Джеймс наладил нам Интернет, и с появлением Ками, моего любимого шерпы, друга и доверенного лица на Шишабангме, дела, казалось, пошли на поправку.

У меня было десять литровых бутылок от воды Nalgene, в них я планировала набрать образцы ледникового снега, чтобы ученые смогли определить, отступают ли ледники и содержат ли загрязнения. Я собиралась взять пробы с глубины от 0 до 140 см при помощи лавинного зонда. Образцы материала предполагалось пропустить через масс-спектрометр и проверить, есть ли там компоненты свинца, и какие именно. В ходе таких событий, как советские ядерные испытания в 1960-х годах или авария на японской АЭС Фукусима в 2011 году, происходят выбросы компонентов свинца, оседающие во льдах. Это позволяет точно датировать каждый образец, получив, таким образом, пиксельное изображение нашего меняющегося климата. Я была в восторге от возможности принять участие в этом научном проекте. В предыдущих экспериментах я использовала свое тело, чтобы проверить, способны ли большие дозы ацетазоламида (диамокса), мочегонного средства, применяемого для лечения острой высотной болезни, привести к образованию камней в почках. К сожалению, в моем случае так оно и вышло. Я также проверила, можно ли использовать для предварительной акклиматизации и изменения состава крови на малой высоте специальные нормобарические гипоксические палатки, в которых применяют замкнутую систему газообмена. К сожалению, в моем случае высотная палатка оказалась неэффективной.

Мы совершили первый акклиматизационный выход к подножию ребра Абруццкого55, но Ками, который до этого уже поднимался на вершину К2, предложил взять образцы на некоторых интересных ледниках у третьего лагеря.

– Чем выше, тем лучше, – согласилась я.

Мы заночевали в передовом базовом лагере и на следующее утро прошли полпути до первого, но потом начавшийся снегопад заставил нас повернуть назад. «Ладно, – подумала я, – сезон только начинается, не такая уж большая неудача». После дня отдыха мы поднялись в 3:30 утра и дошли до первого лагеря, где места для палаток было маловато, но вид был великолепен. Я спала в одной палатке с Джеймсом, он храпел не очень громко, так что мы оба выспались и отлично себя чувствовали на следующий день.

Дальше мы направились ко второму лагерю, готовясь пройти один из сложнейших участков на К2, так называемый Дымоход. Это вертикальная щель, вырезанная в скале высотой 30 м и покрытая коркой льда и снега. Во время крутого подъема надо прищелкиваться к перильным веревкам, а затем начинается подъем по вертикальной скале. Одной рукой проталкиваешь жумар вверх по веревке, а другой придерживаешься за каменную стену. Ненавижу, когда приходится оказываться в кошках на камнях. Это неподходящий инструмент, но другого нет, поскольку у нас нет обувки инспектора Гаджета, способной убирать шипы при нажатии кнопочки. (Когда же кто-нибудь это придумает? Когда?) В конце концов чиркаешь передним зубцом кошки, как ворона когтем, по каменной стене, пытаясь отыскать хоть малюсенькую зацепку, хоть самый крошечный выступ. Очень досадно, что когда-то давным-давно кто-то из альпинистов закрепил в верхней части Дымохода пролет лестницы, так что там он и болтается в целой паутине спутанных веревок. Сначала думаешь: «Э, да это лестница. Отличная идея». А теперь подумайте еще раз. Она тут не от природы. И идея эта ужасная. Когда хватаешься руками за лестницу, центр тяжести отодвигается от скалы, от чего положение оказывается еще более неустойчивым, но лестница до сих пор там, и эту ошибку совершают все. Одного раза хватает.

Когда я втиснулась в Дымоход, рюкзак зацепился за выступ и дернул меня назад. Я испугалась и ухватилась за опору руками, чтобы восстановить равновесие. Я сменила «якоря», продралась сквозь перепутанные веревки и, наконец, забралась в Дымоход. Мой большой рюкзак напоминал пробку в бутылке. Чтобы подняться по Дымоходу, нужно проявить творческий подход, уметь отступать, подтягиваться вверх или опускаться на руках и вообще использовать гимнастические упражнения. «Пожалуйста, не пожалейте минуту своего времени и определите, где находится ближайший выход. Он может оказаться у вас за спиной!» Извиваясь и дергаясь, выскакиваешь из Дымохода наверх, словно луговая собачка из норы. Когда я впервые проходила этот участок, у меня не все сразу получилось, но я справилась, и наградой стал панорамный вид на базовый лагерь и Каракорум внизу.

Во втором лагере мы с Джеймсом приготовили палатку и воспользовались Action Wipes, чудесными влажными салфетками для тела, содержащими масло чайного дерева и эвкалипта. Эти салфетки позволяют альпинистам не только обрести свежий взгляд на жизнь, но и провести ночь в тесной палатке рядом с практически незнакомым человеком. На следующий день мы забрались к основанию Черной пирамиды, еще одной технически сложной скалы высотой почти 460 м. Мы с Джеймсом оба чувствовали себя достаточно хорошо, чтобы идти дальше, и принялись обсуждать детали подъема.

– Может быть, мы могли бы подняться так же, как в 1938–1939 годах, – предложила я. – Американцы тогда поднялись почти на 8400 м.

– И…?

– Тогда стемнело, – ответила я. – Шерпа нервничал и боялся духов ночи. Обе пары кошек они выронили, и им пришлось уйти в базовый лагерь. Одному из альпинистов они обещали вернуться за ним, но после 26 дней на высоте 6705 м это было все равно что… – я покачала головой, и Джеймс все понял. – Так что вверх за оставшимся отправили трех шерп.

– И…?

– Первые четыре человека погибли на К256.

– Да уж. На этой веселой ноте…

На следующий день мы отправились в базовый лагерь, любуясь тем, как послеполуденное солнце подсвечивает дымку ледяных кристаллов, от чего в воздухе переливались радуги.

– Похоже, погода меняется, – сказала я Ками и Джеймсу.

– Эль-Ниньо в этом году, – Ками кивнул.

Через два дня нас завалило снегом, и начались разговоры об опасности схода лавин, так что мы ждали, читали, спали и играли в игры. Француз развлекался со своим дроном и сумел снять эффектные кадры начавшегося на склоне оползня. Неизменно бдительный майор Сатти волновался, что для такой съемки необходимо разрешение правительства, и проверил все наши видео, чтобы убедиться, что мы снимали только вид на палатки сверху и ничего больше. Стояла не по сезону теплая погода с неблагоприятными снежными условиями: кругом был твердый голубой лед, сверху напоминавший сахарный леденец по консистенции, поэтому маршрут стал более сложным. Лавины, снежные оползни и камнепады случались практически каждый день. Передовой базовый лагерь другой экспедиции оказался погребен под снегом. К счастью, никто не погиб, но многие вещи пропали. Затем катастрофа не обошла стороной и нас.

Во время работ по переносу снаряжения из высотного лагеря Ками ранило