— Да, конечно. Например, пистолет-пулемет Томпсона. Видели бы вы, что это за машинка.

— А вы хорошо в них разбираетесь? — князь подался вперед. — Сможете повторить чертеж?

— Ну-у-у… в принципе… наверное, смогу. И даже кое-что получше. Все зависит от того, какими мощностями вы располагаете. А то мне на глаза не попались ни фабрики, ни пороховые заводы.

— А порох нам и не нужен. Как и чеканные монеты. Мы приспособились иным образом.

Михаил достал револьвер, и я невольно напрягся, когда дульный срез пролетел напротив лица. Но хозяин просто достал патрон, выкрутил из него пулю (с его пальцами тиски вообще не нужны) и высыпал на ладонь сверкающую голубую крошку.

— Манородный порошок. Работает ничуть не хуже любой другой взрывчатки. Конечно, стрелять манородом — все равно что использовать бриллианты вместо дроби, но иного выхода у нас нет. По крайней мере, пока.

— Кстати, о стрельбе. На берегу мы видели заброшенный поселок. Янки постарались?

— Нет. Полянские.

— Кто?

Ответить не успел. Скрипнула дверь, и в столовую вошла Анри — в роскошном бальном платье синего цвета с изысканной подвеской на шее.

Выглядела девушка столь эффектно, насколько вообще может быть эффектна француженка в бальном платье.

И если у меня в груди волнительно сжалось, то глаза князя вспыхнули, как у Волка при виде Зайца — разве что слюнявый язык на стол не вывалил и не принялся вожделенно потирать ладони.

Вместо этого вскочил, едва не опрокинув кресло, склонился пред леди и поцеловал ручку.

— Mère de Dieu, как же вам идет этот наряд. Это — любимое платье Мишель, и вы так с ней похожи — и телом, и лицом. Я словно вернулся на двадцать лет назад — на бал, где мы впервые познакомились. Тот вечер закончился четырьмя дуэлями, но право проводить вас до дома досталось мне. Вернее, не вас, а Мишель. Конечно же, Мишель.

Я скрипнул зубами. Когда вдовец дарит едва знакомой девушке шмотки помершей жены — это очень дурной знак. Хуже примета — только сапоги с мертвеца носить.

Анри ответила кокетливым книксеном, чтобы позлить меня еще больше, но эта игра может закончиться весьма плачевно для всех нас.

— Так что там с Полянскими? — я повысил голос. — Это ваши соседи?

— Да, — Михаил усадил Анри подле себя и протянул бокал шампанского. — И заклятые враги. Но давайте не будем сегодня о грустном. Не хочется обсуждать боль и кровь в такой чудесной компании.

— Кстати, о Компании, — я едва сдержался от рыка. — Вы не боитесь, что они вернутся? Или начнут бомбить город своими сра… чертовыми маяками?

— Tonamiest-il toujours si pressé? — на меня князь вообще не смотрел, утонув в красновато-карих глазах подруги по самые тапки.

— Non, — та хихикнула. — Parfois, il est plus lent qu’un éléphant coincé dans un marécage*

Михаил запрокинул голову и захохотал, как канонада из главного калибра — аж стекла в окне зазвенели.

— Понимаю. Сам был таким же в молодости.

Очевидно и без переводчика, что эти двое обсуждали меня.

Еще очевидней то, что надо мной смеялись в моем присутствии.

Терпеть это, разумеется, никто не собирался. Но и вызвать бородатого кабана на дуэль — не вариант, он одним щелчком превратит меня в сосульку, а вторым — в воду. Поэтому швырнул салфетку на стол, встал и резко склонил голову:

— Позвольте откланяться. Развлекайтесь, веселитесь, можете танцы устроить, а я пойду навещу ту, кого хоть немного заботит происходящее на острове. Аревуар.

Чуть не добавил — епта, вышел во двор и кликнул уже знакомого Прошку. И попросил отвести к госпоже Марининой. Тот поначалу с недоверием нахмурился, но увидев на мне костюм в фирменных цветах рода, пожал плечами. Раз уж хозяин настолько доверяет пришельцу, то и слуге ерепениться нечего.

Меня отвели на пристань с пятью причалами, у каждого из которых стоял большой крытый док. Но шум доносился лишь из крайнего правого, причем настолько громкий и остервенелый, что я подумал, что внутри пашет целая артель плотников.

Но рядом с недостроенным корпусом чего-то вроде большой яхты заметил только Марию. И пока Анри ублажала взор князя роскошным нарядом, родная дочь переоделась в джинсовый комбинезон на голое тело и неистово стругала рубанком доску — одну из тысяч, из которых и складывались борта будущего корабля.

— Ваша светлость? — издали произнес я.

Девушка вздрогнула и схватила плотницкий топор — легкий и острый, как томагавк.

— А, это ты… — расслабилась и вновь взялась за рубанок, яростно снимания стружку за стружкой. — Чего тебе?

— Хочу узнать больше о ваших соседях, — подошел ближе и прислонился спиной к шпангоуту — «ребру» корабля, на которые и крепились доски. — И об отношениях между ними.

— С какой целью? — несмотря на частое дыхание и льющийся пот, голос оторвы сохранил привычную дерзость.

— Моя цель — надрать жопу Компании. Но, похоже, вместо американцев вы весьма успешно воюете меж собой.

— Ну да. Это долгая история. Я занята.

— Занята чем? Резьбой по дереву? Ты на вот этом корыте пойдешь против сраного корвета?

— Ты у нас самый умный? — Мария отшвырнула рубанок и повернулась ко мне с таким видом, что я всерьез приготовился к удару в пятак. — Может, придумаешь оружие получше⁈

— Может, и придумаю, — я сощурился и скрестил руки на груди.

И вложил во вкрадчивый тон настолько жирный намек, что девушка вмиг сбавила обороты и тихо спросила:

— Что ты знаешь? До чего уже дошли умники за туманом?

Туман — это, видимо, колдовской купол, что накрыл Новый Белгород.

— До многого, — решил не выдавать все