Я кивнула, и Дисенк, застегивая на мне ожерелье из эмалевых цветов, воспользовавшись моментом, прошептала:

— Ничего не ешь и не пей. Ту! Помни!

В ответ я коснулась ее плеча. Она надела на меня сандалии, я кивнула посыльному и последовала за ним, пробираясь между играющими детьми и разбросанными в траве игрушками.

Выйдя из двора, мы повернули направо по узкой дорожке, потом снова направо, к входу, у которого я не так давно видела Аст, госпожу Двух Земель, а потом и ее сына. Стражник поднялся со своего места, отдал честь моему провожатому, и мы прошли через небольшую галерею под открытым небом. Впереди виднелись тяжелые кедровые двери, украшенные серебром, обе створки были плотно закрыты. Не доходя, мы резко свернули налево. И я снова оказалась в лучах яркого солнца. Этот двор был блаженно тих, слышался только легкий шелест горячего ветра в кронах деревьев, что росли вокруг большого бассейна. Фонтан здесь был меньше, чем тот, чье журчание проникало в мои сны, но богаче украшен; потоки льющейся воды служили здесь не для развлечения неугомонных детей, а лишь для успокоения царственных особ.

На стене, окружавшей двор, был высечен огромный барельеф с изображением фараона в двойной короне, принимающего символ жизни от Амона и блюдо с деликатесами от своих любящих жен. Глифы, которые я успела прочесть, проходя в пятнистой тени гранатовых и фиговых деревьев, желали владыке жизни, процветания и счастья на миллионы лег. Слуга провел меня по лестнице, что примыкала к стене с внутренней стороны, через короткую галерею прямо в большую гостиную, где гулял свежий ветерок.

Старшая жена сидела в низком кресле у стола, протянув одну руку служанке, которая втирала ароматное масло в ее длинные пальцы. В дальнем конце комнаты сквозь квадратный проем открывался вид в другую комнату, где стояло огромное ложе, убранное тонким льняным покрывалом, с разбросанными но нему красными подушками. Рядом с эбеновым креслом Старшей жены возвышалась изящная лампа на подставке в виде фигурки нубийского юноши, стоящего на коленях; лампа была закреплена на его плечах. У стены стоял туалетный столик, уставленный баночками и кисточками. Еще там было множество сундуков, чисто отскобленная жаровня, маленький жертвенник — вещи, обычные для жилища любой знатной госпожи, но здесь все говорило о строгом и сдержанном вкусе его обитательницы. Прямоугольник ярко-белого света льющегося из одного из высоких окон, падал на пурпурный плащ, брошенный на кресло. Его яркий, варварский блеск явно выбивался из общей спокойной обстановки, что слегка озадачило меня.

Тем временем слуга объявил о моем приходе:

— Прибыла наложница Ту, моя повелительница.

Аст-Амасарег, выдернув свою руку из почтительных пальцев служанки, жестом приказала мне войти. «Повелительница, — подумала я, подняв руки и склоняясь в почтительном поклоне, — Конечно, она повелительница. Царица и законная жена. Помни об этом, Ту, моя девочка!»

— Входи и садись, — приказала она медоточивым голосом, в котором, однако, слышался скрежет речного песка. — Возьми стул. Если ребенок вроде тебя выглядит таким усталым даже с накрашенным лицом, значит, ты действительно очень устала. Тебе поправился вчерашний прием?

Я опустилась на плетеный тростниковый стул и быстро оглядела ее. Нет, она не была красива. Ее нос и впрямь был слишком мал, а когда она говорила, я заметила, что ее зубы такие же неровные, как и искривленный рот. Хна на губах на этот раз была более яркого, насыщенного оттенка, будто она решила дерзко подчеркнуть один из своих недостатков. Но вместо того чтобы вызвать отвращение, это, напротив, еще больше усилило ее необычную привлекательность. Вглядываясь в ее, несомненно, прекрасные глаза, я вежливо улыбнулась:

— Да, моя царица, мне очень понравилось. Я никогда не видела прежде ничего подобного.

Теперь служанка надевала кольца на ее изящные пальцы. Закончив, она поклонилась и стала наливать вино в бокалы. К своему бокалу Аст-Амасарет не притронулась.

— Что ж, полагаю, что со временем эти праздники потеряют для тебя прелесть новизны и ты пресытишься ими так же, как и наш прекрасный царевич. — Она внимательно смотрела на меня. — Только он в любой момент может исчезнуть с праздника и удалиться, чтобы пообщаться с луной, куда-нибудь в укромный уголок, где потом его находят стражники. У фонтана, например.

Ее рот искривился в едва заметной улыбке. Теперь была моя очередь глубокомысленно кивнуть, но во мне все дрожало от напряжения. Гуи говорил, что Старшая жена очень мудра. Но она к тому же еще и коварна. От такой женщины трудно ожидать, что, стараясь сохранить власть над фараоном, она ограничится только своими чарами. Мне раньше как-то не приходило в голову, но у нее, конечно же, была своя шпионская сеть во дворце и в гареме. Я попала в поле ее зрения. Кому-то приказали следить за мной, и он видел меня, видел с Рамзесом. Сейчас это не имело большого значения, потому что я не представляла угрозы для царицы, но, возможно, в будущем мне придется бороться с ней ее же методами. Но кому здесь можно доверять, кроме Дисенк и Гунро? Я выдавила из себя смешок:

— Как раз там я и повстречала его прошлой ночью! — воскликнула я. — Возвращаясь к себе, я сделала крюк и подошла к фонтану напиться. Он обратился ко мне, почтив своим вниманием, даже поговорил со мной немного. Он милостивый царевич и достойный наследник Престола Гора.

Аст-Амасарет широко улыбнулась, открывая неровные зубы.

— О, но он еще не назначен наследником, — сказала она. — У фараона много сыновей, и он проводит много времени мучительно размышляя над вопросом наследования, по все никак не выберет наиболее достойного. Кроме того, он боится рокового соперничества с тем, кого в конечном счете выберет. Молодые мужчины горячи и нетерпеливы, Ту, я уверена, ты это знаешь, и наш царь правильно делает, что опасается ножа в спину от неблагодарного сына, который чувствует, что отец ему уже не нужен.

Она медленно подвинула ко мне бокал, но я умышленно не обратила внимания на ее жест.

— Я не могу представить, чтобы царевич Рамзес был способен на такое вероломство, — медленно произнесла я, — Он хороший сын и был разгневан тем, что его отец вынужден выказывать такое почтение верховному жрецу Амона. Он мне сам об этом сказал.

— Правда? — Интонация сменилась на приятное мурлыканье, — Но возможно, царевич ревнует к тому вниманию, что благочестивый отец оказывает слугам бога. Возможно, он горит желанием быть назначенным наследником короны, а жрецы советуют назначить кого-то другого. Возможно, его гнев не столь уж праведный.

Я вовремя разглядела ловушку, сумев проглотить пылкое возражение, что уже готово было сорваться с моих губ.

— Может быть, и так, — ответила я. — В любом случае не мне обсуждать эти вопросы. Мое дело ублажать царя и не лезть не в свое дело.

На это она тихо засмеялась, слегка щелкнув пальцами по бокалу.

— Ты не первая, кому вскружила голову мужественная красота царевича, — сказала она открыто. — Время от времени он действительно ввязывается в любовные приключения, но предпочитает постель своей жены, и он, конечно, не станет рисковать, чтобы не вызвать крайнее недовольство отца, совокупляясь с царской наложницей, какой бы прекрасной она ни была, — Ее понимающий взгляд на миг встретился с моим, и она отвела глаза, — Выпей, моя дорогая, и утоли голод лакомым кусочком.