— Ну, так и громилы, не пигмеи, да и башка у них всё-таки варит гораздо лучше, чем думали поначалу. К тому же мы, я имею в виду людей, тоже охотимся на дичь, гораздо крупнее себя, и ничего. И делали это ещё, когда огнестрела не было и в помине.

Зверюга, кажется, всё-таки учуяла человеческий дух и теперь, помахивая ушами, тупо смотрела в их сторону, медленно шевеля челюстями. Сетчатка меленьких глазок ярко отсвечивала в приборе ночного видения.

— А у этого мозг настолько мелкий, — шёпотом произнёс Слава, — что он вполне может и набросится, если решит, что ему угрожает опасность. Даром, что травоядный.

Слава сделал жест рукой «назад», и они стали пятиться обратно, держа в поле зрения громаду, меланхолично перетирающую челюстями очередную партию корешков, но тоже не выпускающую из вида людей, пока те не скрылись за деревьями.

Вскоре, звуки разрываемой земли и треск трухлявых пней совсем стихли, и они вышли к поляне, на которую, как и до этого, не стали выходить, а предпочли её обойти по кругу, чтобы лишний раз не оставлять на ней свои следы, хотя она и выглядела брошенной.

— Мне не нравится то, что они оставили бивни, — вдруг произнёс Слава, когда они пролезали под очередным упавшим стволом. — Хр@н с ними с брёвнами, их настрогать можно, а вот бивни!..

— Почему? — не понял Алексей.

За воротник насыпалось какой-то трухи, которую он постарался оперативно вытащить. Не хватало ещё, чтобы вместе с ней на кожу попали какие-нибудь жучки или личинки, или вообще муравьи, которые, несмотря на минимальные размеры, могут заставить страдать от боли даже медведя, что уж говорить о человеке, не покрытого густой шерстью с подшёрстком.

— Это хороший строительный материал, — ответил Слава, остановившись и вновь осматривая поляну, где было стойбище местных гуманоидов, — и для производства оружия подходит, зачем его оставлять? А если кто припрётся, другая группа охотников, например, и приберёт к рукам это сокровище? Это же обидно будет, если такая ценность и уплывёт.

— Может, решили не тащить, так как планировали быстро вернуться? Или их что-то спугнуло?

Слава поднял окуляры ПНВ и посмотрел Алексею в глаза.

— Пошли! Пошли, пока ветер дует в нашу сторону, быстрее, — он ускорил шаг.

Вскоре они уже набирали фляжки и пару пластиковых бутылок холодной кристально чистой водой. Внизу по течению уже не кто не плескался, и только любопытные пятнисто-полосатые зверьки украдкой наблюдали за пришельцами.

Алексей ещё раз бросил взгляд на ночное небо, убедился, что звёзды почти не поменяли своего положения. Ну, в принципе, они не так долго и ходили. А если ориентироваться вон на ту блестящую и очень яркую, то можно выйти из леса к холму с мегалитами.

Если это, конечно, не планета, уж больно яркая звёздочка. Хотя, это неважно для столь короткого отрезка времени.

Когда они уже выходили из леса, и за деревьями можно было увидеть холм со скальными выходами, Слава вдруг остановился. Он стоял так, глядя прямо перед собой, и не двигался с места.

Алексей молчал, он просто ждал, когда его товарищ решит двигаться дальше.

— Знаешь, — вдруг произнёс Слава, глядя вдаль — однажды ты поймёшь, что ты не можешь без этого жить. Несмотря на все смерти, потери и риск однажды не вернуться живым и не иметь собственной могилы.

Алексей молчал. Он уже знал ответ.

— Но ты ведь уже это понял, — это был не вопрос — утверждение. Слава сделал глубокий вдох, — Это затягивает. Покруче, чем самая забористая наркота. Даже уничтожение всевозможных африканских банд не сравнится с этим. Но всё-таки подумай прежде, чем в следующий раз соглашаться на предложение полковника. А то вход — рубль, выход — два.

Где-то высоко от порыва ветра зашумели кроны царственных секвой.

— Главное — не пожалей, — неожиданно твёрдо сказал он и двинулся дальше.

А Плетнёв достал свой жетон из-под футболки и с каким-то странным чувством посмотрел на него. Не исключено, что когда-нибудь только он и будет напоминать другим людям, что был такой Алексей Плетнёв, что вот он лежит, похороненный здесь, под еле заметным холмиком, если таковой вообще будет. Возможно, от него только и останется, что один жетон да запись в каком-нибудь служебном журнале.

Он вспомнил о Дмитрии и Александре, что остались в мёртвом городе.

Однако, похоже странники не оставили ему выбора. Он вернул жетон на место и стал догонять напарника.

Когда они вернулись, народ уже разместился внутри мегалитического сооружения, скрывшись за огромными грубо отёсанными камнями, которые скрывали огни от зажжённого на горелках сухого топлива — бойцы разогревали сухпаёк. При этом на подходе их встретил часовой, который появился словно из ниоткуда и, перекинувшись парой фраз с водоносами, пропустил их дальше.

Запасов оставалось ещё на два-три экономного приёма пищи, поэтому, когда Алексей вытащил из рюкзака срезанный Вячеславом плод, трое, в том числе полковник, действительно выразили одобрение, а остальные посмотрели на него примерно с таким же недоверием, как и сам Алексей.

— Давай его сюда! — сказал полковник. — Сейчас, товарищи бойцы, мы отведаем замечательного иноземного фрукта! Или овоща. С классификацией ещё не определились.

Слава сначала подошёл к полковнику и что-то быстро ему сообщил, тот его внимательно выслушал, а потом снайпер отсел чуть поодаль, прислонился к разогретому за день камню спиной и стал смотреть, как полковник нарезает фрукт на куски.

Вернув фляжки с водой и полные пластиковые бутылки, Алексей уселся прямо на землю, подстелив кусок картона, который нашёл в рюкзаке. Вот, хоть убейся, он не помнил, чтобы его брал.

Ещё чуть-чуть и он отрубится, подумал он. Даже есть уже не хотелось так, как хотелось спать. Рюкзак буквально манил его, предлагая сыграть роль подушки. Да и ночь, на удивление, оказалась не такой уж холодной, как он ожидал, скорее даже наоборот, хорошая тёплая летняя ночь. Глаза закрывались сами собой.

Тычок в бок вырвал Алексея из дрёмы, в которую он только-только провалился. На ноже перед самым носом благоухал неидентифицируемым, но приятным ароматом кусок очищенного фрукта и открытая металлическая фляжка, из горлышка которой доносился миндальный запах