угадывался холмик, давно уже поросший травой и папоротником. В оголовье холмика, прямо около дерева был воткнут в землю старый проржавевший «калашников», а на нём цепочка с жетоном и крестиком. На самом холмике лежал скромный маленький букет из сорванных цветов.

На алюминиевом овале жетона Алексей смог разобрать только имя: Мария.

— Она не должна была тогда идти с нами, — не оборачиваясь, произнёс Слава. — Была не её смена, да и первая вылазка с её участием была ещё только в планах. Руководство сомневалось, что её можно отправлять, а она рвалась, как сумасшедшая. Ещё бы! Такой случай представился увидеть на практике то, что она знала только в теории. Ставицкий тогда жёстко запил, — в его голосе на удивление не было злости на неизвестного Алексею человека, только печаль, — а она, как никто подходила по уровню знаний, чтобы его заменить. Думаю, что он тогда специально упился, чтобы не идти с нами. Боялся он. Шарахается от переходов, как чёрт от ладана. А она всё знала не хуже него, может, даже лучше. Такого специалиста ещё поискать!

Слава замолчал, продолжая смотреть на жетон, а Плетнёв стоял у него за спиной.

— Я был уверен, что она справится. Я рекомендовал её включить в состав группы. Под мою ответственность, — он протянул руку и потрогал жетон, попробовав стереть с него грязь.

Плетнёв не стал спрашивать, знал ли полковник, куда направится Слава, когда поручал ему сопроводить Алексея, чтобы пополнить запасы воды. Очевидно, что знал.

Он не стал спрашивать, что связывало Славу с Машей. Очевидно, что-то связывало.

Он не стал спрашивать, что произошло. Теперь это уже не важно. Просто один человек будет жить с этим всю оставшуюся жизнь. А другой — нет.

У каждого свои скелеты в шкафу. Пусть там и лежат.

В молчании они провели около могилы ещё несколько минут. Алексей стоял, периодически оглядываясь и высматривая возможную опасность, которая могла бы скрываться в темноте за деревьями.

— Ладно, — Вячеслав поднялся на ноги, отряхнулся, — давай уже сделаем то, зачем нас сюда послали. Вода никогда лишней не бывает. Народ, наверное, уже нас заждался.

Если бы за них так переживали, подумал Алексей, с ними уже попытались бы связаться по рации, но рации молчали.

— Двигаем! — Слава бросил прощальный взгляд на место захоронения.

И как только они развернулись, где-то сбоку, но совсем рядом, раздался треск ломаемой древесины и ухающие звуки, причём, судя по раздающемуся шуму, в темноте скрывалось что-то по-настоящему большое.

Люди сразу присели и стали прислушиваться. Медленно и осторожно сняли с предохранителя автоматы, избегая резких щелчков.

Слава жестом показал, что надо надеть ПНВ, и указал направление, куда смотреть. Вся меланхолия слетела с него в один момент, и он вновь стал сосредоточен и напряжён, готов к бою. Он прислушался к ощущениям, пытаясь определить направление ветра, но, сейчас, как назло, установился полный штиль, что при всех равных, не добавляло им очков к скрытности.

Осторожно переставляя ноги по ковру из упругого мха и павшей хвои, они решили выяснить, кто же это устроил лесоповал посреди ночи.

Алексей жестами спросил, могут ли это быть те самые переростки, встречи с которыми так опасался полковник, и следы пребывания которых они наблюдали на поляне. Определённого ответа он не получил, Слава скривил лицо, мол, чёрт его знает, тут всё что угодно может шляться.

Раздалась очередная порция треска и утробных звуков, в которых, как показалось Алексею, он даже разобрал отдельные слова. Непонятные, естественно, но отдельные звуки вроде как напоминали то, что могло быть словами.

Воображение живо рисовало человекоподобных гигантов двух с половиной, а то и трёх метров ростом, обвешанных бусами из клыков, а в руках у каждого по массивной дубине и каменному топору. При этом мозг упорно воспроизводил картинку, согласно которой у каждого дикаря в носу была продета косточка. От этого становилось одновременно и страшно и смешно.

Тьфу ты! Неужели до сих пор пыльца не отпускает. Глупо было бы помереть из-за того, что тебе всё кажется забавным и распирает на хи-хи.

Кажется, он всё-таки глупо хихикнул. На этот раз Слава это заметил, но лишь покачал головой, мол, угораздило же тебя!

Опять треск. Похоже, что тот, кто шумел за деревьями вовсе и не собирался скрываться, неужели он ничего не боялся? Кто может ничего не бояться? Только тот, кто очень большой или тот, кто уверен, что он тут хозяин.

«Медведь!» — пронеслось в голове. Вот уж не хотелось бы столкнуться с косолапым на месте, где он кормится. Хотя, откуда тут медведи? А может тут они, как раз, и водятся — большие и злобные? Может, медведь и расправился с Марией?

Басовитое хрюканье с подобием слов раздалось совсем рядом и тут люди увидели того, кто создавал этот полуночный переполох.

Да, оно действительно было большим. Из-за деревьев выползло нечто, более всего похожее на огромный, метра три в диаметре мяч, у которого была срезана нижняя треть. Из плоского основания торчала небольшая голова с маленькими ушами (но они такими казались только в сравнении с остальным телом), короткими, но сильными лапами, снабжёнными длинными когтями, приспособленными для рытья и вскрытия трухлявых пней. Относительно длинный хвост был снабжён массивным утолщением, которое, однако, никак не сковывало движение отростка. Сферический панцирь состоял из сочленённых пластин, покрытых редкой щетиной.

Да, такой зверюге действительно особо бояться некого. При таких размерах ему элементарно на всех наплевать.

Животное вновь что-то басовито прогундосило, и теперь Плетнёв убедился, что то, что он принял за слова, было всего лишь игрой его воображения, помноженной на воздействие пыльцы «папоротника». Чёрт, а что было бы, вдохни это гадости полной грудью?! Он потряс головой, приводя себя в порядок.

Слава с облегчением выдохнул.

— Кто это, — перевёл дыхание Алексей.

— А на кого больше похоже?

— Без понятия. На броненосца?

— Ну, так это он и есть. Местная разновидность, — ответил Слава и добавил. — Хотя точно никто не знает, не изучали. Но фактов нападения на людей не зафиксировано, что уже хорошо. Но у громил замечали их панцири. Наверное, охотятся на них.

— Такого, поди, поймай! —