— Ты не понимаешь! Если бы отец заподозрил, что мы с тобой общаемся, он бы мог отменить все свои договоренности, и тебя бы снова привлекли. Я не могла, не хотела так рисковать! — срывающимся голосом кричала я.

— Ты должна была сказать мне правду, Алиса. Просто быть честной, — Калашников оперся на барную стойку локтями и уронил лицо в ладони.

— Яр, я не могу изменить прошлого, — немного помолчав, ответила я. — Да, я была глупой. Да, я все испортила. Но я всегда желала тебе только добра. Я хотела, чтобы этот мир узнал, какой ты на самом деле. И полюбил тебя так же, как люблю я.

— Алиса, мне не нужен весь мир. Мне нужна только ты, — хрипло отозвался он, не поднимая лица.

— Ты тоже мне нужен. Очень, — я подошла к нему и обняла сзади, с удовольствием вдыхая родной запах.

— У тебя был кто-нибудь? — неожиданно спросил он.

— В каком смысле?

— За все это время у тебя были другие мужчины? — он повернулся ко мне лицом.

Я отрицательно покачала головой. И это было правдой.

— Я встречалась с одним парнем. Его звали Дилан. Мы общались несколько месяцев, и когда дело пошло к этому, я поняла, что не могу. Просто не могу принадлежать кому-то, кроме тебя, — призналась я.

Услышав мой ответ, Калашников облегченно выдохнул, и в его глазах появилось теплое свечение.

— А у тебя? Были другие женщины? — спросила я, заранее зная ответ.

Ярослав слегка отстранился от меня и закусил губу.

— Алиса, я не буду делать вид, что всех этих лет не было. Они были, и мы провели их порознь. Да, я спал с другими женщинами. Я не хочу тебя обманывать и казаться лучше, чем я есть.

— Понятно, — кивнула я.

— Но раз начал, я скажу тебе все, как есть. Откровенно. Никого из них я не любил. За всю жизнь я испытал это чувство лишь однажды. В одиннадцатом классе. С тобой. Последние четыре года я провел, убеждая себя, что я излечился. Но вчера понял, что это не так. Увидев тебя, я осознал, что моя любовь никуда не исчезла. Она была, есть и, я думаю, всегда будет, — его голос был твердым и спокойным.

Ярослав задержал взгляд на моих глазах, а потом медленно перевел его на губы.

— Ты моя осенняя девочка. Я так скучал по тебе, — выдохнул он и прижался ко мне.

Дальше страсть между нами вспыхнула, как спичка. От возбуждения я не могла дышать, тело просило Ярослава. Я так изголодалась по его мужественным рукам с проступавшими на них венами. По стальному прессу, который моментально напрягался, стоило мне провести пальцем по животу. По губам, которые оставляли на моей коже влажные следы.

Калашников резким движением стянул лямки моего платья вниз, оголив грудь. Жадно припал к соскам, лаская и покусывая их. Я запустила пальцы в его волосы, чувствуя наслаждение каждой клеточкой своего существа.

Затем Ярослав подхватил меня на руки, и мы вместе повалились на диван, стоящий неподалеку. Я расстегивала пуговицы на его рубашке, пока он, задрав платье, с силой сжимал мои ягодицы. Стянув с него рубашку, я легла на спину, а он оказался сверху. Мы целовались, сгорая от любви, ударяясь зубами и торопясь слиться воедино.

— Как же я хочу тебя! — выдохнул Ярослав, убирая волосы с моего лица.

Я протянула руки к его ширинке, расстегнула ее и помогла спустить трусы. Калашников был такой горячий, что мне казалось, будто я вдыхаю не воздух, а раскаленный пар.

Он вошел в меня резко, и острое ощущение счастья наполнило нас до краев.

— Я так долго этого ждала, — простонала я, впиваясь ногтями в его спину.

Толчки были сильными и ритмичными, наше дыхание перемешалось, и мы умирали от наслаждения. Быть одним целым с ним — вот, о чем я мечтала все эти годы.

Ярослав Калашников мой. Снова мой. А я его. Всегда была и всегда буду.

После того, как удовольствие достигло пика, мы не спешили разъединяться. Я боялась отпустить его от себя, даже на секунду. Вновь обретенная радость была такой сильной, что хотелось пребывать в этом состоянии как можно дольше.

— Ты не исчезнешь сегодня ночью? — спросил Яр, проводя пальцами по моей груди.

— Нет, я больше никогда не исчезну, обещаю, — ответила я, прикасаясь к его щекам.

— Я люблю тебя, Алиса. Больше, чем оливки. Больше, чем запах свежескошенной травы. Больше, чем ночную Москву.

— И я люблю тебя, Ярослав. Больше, чем оливки. Больше, чем черно-белое кино. Больше, чем кофе по утрам.

Создавалось ощущение, что кто-то взорвал над нами фейерверк их самых ярких эмоций. И его искры летели на нас, озаряя светом и обжигая кожу.

Я закрыла глаза. Эйфория. Любовь. Восторг.

Ярослав рядом, и я снова могу быть счастливой. Впервые за долгое время.

***

Просыпаться в постели Калашникова было непривычно… И дико приятно. Я открыла глаза первая. Его руки обвивали мое тело, а одну ногу он закинул на меня. Так что пошевелиться, не разбудив его, я не могла.

Какое-то время я просто лежала, наслаждаясь тяжестью его объятий, и рассматривала спальню. Комната была выполнена в черно-белых тонах. Все лаконично и просто. Без лишний вычурности, но со вкусом.

Кровать, на которой мы лежали казалась просто гигантской. Постельное белье было однотонно-белым, как в отеле, в котором я жила. Неожиданно в голове промелькнула мысль о том, сколько девушек до меня лежали в этой кровати с Калашниковым. И ревность ядовитой змейкой поползла по венам.

— Ты проснулась? — раздался над моим ухом голос Яра.

Я кивнула, а он зарылся лицом ко мне в волосы, водя руками по телу. Его пальцы медленно касались моей спины, плеч и ключиц. Затем скользнули к груди и силой, но бережно сжали ее.

— Можно я буду любить тебя вечно? — прошептал он.

— Можно, — улыбнулась я, понимая, чего он хочет. — Только будь со мной нежен.

— А как же, иначе с тобой невозможно, — отозвался он и спустился ниже, целуя мой живот.

В то утро я была бессовестно счастлива. Так счастлива, что хотелось выбежать на улицу и кричать прохожим о своей любви. Тогда я отчетливо поняла, что Калашников — лучшее, что случалось за мной за все двадцать два года жизни.

После того, как мы в очередной раз насладились друг другом, я пошла в душ, а Яр пообещал приготовить поесть. Когда я вышла из ванной, на столе меня ждал аппетитного вида завтрак.

— Омлет и салат из "померцов", — улыбнулся Калашников, жестом приглашая меня к еде.

— Вижу, за эти годы ты полностью решил проблему бытовой неприспособленности, — заметила я, отпивая горячий травяной чай.

— Ага, немного практики, и дело в шляпе.

— Очень вкусно, — призналась я, положив в рот кусок омлета.

— Я счастлив, что ты оценила мою стряпню, — просиял он.