– Отныне, Валентина, я хочу заботиться о всех ваших финансовых делах с помощью команды тщательно подобранных специалистов. Согласны?

– Нет, – рассмеялась Валентина. – Вы слишком торопите меня, Дентон. Я совсем не убеждена, что нуждаюсь в команде отборных специалистов, ведущих мои дела. До сих пор я сама неплохо справлялась.

– Вы ошибаетесь, – покачал головой Дентон. – Конечно, ваши голливудские гонорары должны были казаться вам огромными, но прибыли, которые получал Теодор Гамбетта от ваших фильмов, и впрямь были невероятными. Я не хочу, чтобы вы когда-либо возвращались в Голливуд и на студию.

– После моей тяжбы с Теодором у меня нет ни малейшего желания это делать, – сухо заверила его Валентина.

– В таком случае позвольте мне организовать «Валентина продакшнз»! – торжествующе воскликнул Дентон. – Мы можем выбирать любые сюжеты! Вы получите полное право сами выбирать себе роли. И с кем. Я даю вам абсолютную власть. Мое дело – лишь создать компанию.

Валентина сделала глоток вина. Дентон Брук Тейлор – банкир, пользующийся солидной репутацией. Во всем, что касалось финансов, он, несомненно, знал куда больше, чем она. Кроме того, его предложение не лишено смысла. Валентина не собиралась возвращаться в Голливуд с его кабальной системой контрактов. В его словах есть здравый смысл, и она будет дурой, если отмахнется от него.

– Мне нужно подумать, Дентон, и, кроме того, поговорить с Видалом.

Стен резко повернул голову в сторону Валентины. В какой-то миг ему показалось, что Валентина и Дентон уже успели обо всем договориться и собираются пригласить Ракоши ставить фильм. Но минутное сомнение тут же исчезло. Дентон может всячески интриговать за его спиной, но Валентина на такое не способна. Она хочет посоветоваться с Ракоши, потому что тот ее лучший друг.

При упоминании имени Видала глаза Дентона сверкнули, но их предательский блеск был немедленно и немилосердно погашен.

– Конечно, – кивнул он. – Видал Ракоши именно тот человек, чей совет будет неоценимым.

Стена так и подмывало вставить, что он крайне удивлен этим неожиданным откровением, поскольку Дентон, вспоминая в последний раз о Видале, именовал его не иначе как венгерским ублюдком. Но Кеннауэй предпочел и на этот раз промолчать. Пока, насколько он понял, предложение Дентона не могло повредить Валентине и ее карьере. Если он заподозрит неладное, тотчас же поговорит с Валентиной. Ну а пока не стоит волноваться раньше времени.

Прежде чем сесть в самолет, Видал позвонил адвокату и сухо распорядился немедленно готовить все необходимые для развода документы. Подробности он сообщит ему после того, как вернется в Голливуд и известит Кариану о своем решении.

Он не испытывал ни тени сомнения. Ни малейших угрызений совести. Вот уже много лет он и Кариана не были близки. Конечно, он все это время был ей опекуном и защитником, но не мужем в истинном смысле этого слова и не возлюбленным. Фарс и без того продолжался достаточно долго.

Когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, у Видала не хватило терпения позвонить домой, чтобы прислали машину. Он взял такси. При виде неожиданно вернувшегося хозяина Хейзл Ренко съежилась от неприятного предчувствия. Впервые на ее памяти он приехал, не предупредив о своем появлении телефонным звонком.

– Кариана в постели? – спросил он, когда дворецкий взял его пальто, а Хейзл принесла стакан водки с синим кюрасо и содовой.

– Да, но она, кажется, не спит, – поколебавшись, ответила девушка.

Кариана вообще засыпала и просыпалась в самые неподходящие часы. Ее нервозность и постоянные перемены настроения вновь вернулись. По ничтожному поводу вспыхивали истерики, сопровождавшиеся приступами буйства. Сравнительно спокойный период болезни близился к концу, и Хейзл знала, что Кариана вот-вот снова соскользнет в пучину безумия. Глядя в напряженное лицо Видала, Хейзл решила, что новости могут подождать до завтра.

Видал осушил стакан. Хейзл Ренко была неотъемлемой частью его жизни много лет. После развода Кариана как никогда станет нуждаться в ее благотворном влиянии. Будет лишь справедливо, если Хейзл узнает о его намерениях.

– Я сегодня же собираюсь поговорить с Карианой, но прежде всего хочу объяснить вам, что собираюсь предпринять.

У Хейзл подкосились ноги. Если Видал выбрал именно такой момент, чтобы объявить Кариане о разводе, это неминуемо спровоцирует у нее приступ буйства. Последующие дни и недели превратятся в кошмар наяву.

– Я хочу развестись с Карианой, – мрачно начал Видал. – И снова жениться, причем как можно быстрее.

– Не говорите ей сейчас, – умоляюще попросила Хейзл. – Ее состояние резко изменилось к худшему. Она либо угрюмо молчит часами, либо без всяких причин впадает в истерику. Подождите, пока она немного успокоится.

– У меня нет времени, – процедил Видал. – Речь идет о ребенке. Моем ребенке.

– Понятно, – еле слышно пробормотала Хейзл. Он должен жениться, прежде чем родится младенец. Господи, как перенесет известие Кариана?

Внутри нее все сжалось от тоски и страха. Нескольких слов будет достаточно, чтобы Кариана окончательно обезумела.

– Когда должен родиться ребенок?

Видал поднял темные брови.

– Ему почти пять лет.

– Простите, Видал, – охнула Хейзл, – я не так поняла.

Видал слегка улыбнулся, впервые с той минуты, как вошел в комнату.

– Я не виню вас, Хейзл. Когда Валентина покинула Голливуд, она носила моего ребенка. Теперь она вернулась, и я хочу на ней жениться.

Хейзл медленно выдохнула. Они никогда не говорили об этом, но она всегда знала, что между Видалом и Валентиной что-то есть. Когда Валентина вышла замуж и уехала, Хейзл сначала казалось, что она ошиблась, но по Видалу было заметно, что если Валентина и отдала свое сердце другому, то для него она всегда оставалась единственной.

– В таком случае вам лучше все ей сказать, – кивнула Хейзл.

Видал решительно встал, отодвинул пустой стакан и направился в спальню Карианы. Занавеси, как всегда, были спущены. Луна высоко поднялась над долиной Кахуэнга, звезды нависли над самой землей. Кариана раздраженно металась по комнате, путаясь в отделанном кружевами пеньюаре. Дойдя до окна, она снова повернулась и в сотый раз бросилась к двери. Заслышав шаги, она вскинула голову. Зрачки превратились в крохотные точки.

– Вот и ты! – обвиняюще взвизгнула она, и губы Видала сжались в тонкую линию.

Хейзл говорила правду, состояние Карианы непоправимо ухудшилось. Его никогда не переставало удивлять, как мгновенно застенчивость и нежность Карианы сменялись разнузданностью и грубостью. Голос ее больше не был мягким и тихим. Она снова превратилась в настоящую фурию.

Видал в отчаянии уставился на жену, вспоминая, каким изысканным созданием посчитал ее при первой встрече. Теперь же несчастная жертва демонов, беснующихся в ее душе, выглядела уродливой растрепанной ведьмой.