Надпись на могильном камне не оставляла больше никаких сомнений: «Роберт Кларк 1890 — 1930, Джулия Кларк 1892 — 1930, Норман Кларк 1917 — 1930».

Могила была неухожена, чтобы прочитать эту сакраментальную надпись, нам пришлось немало потрудиться, освобождая ее от высокой травы.

Итак, тот, кто недавно погиб в Черном море в возрасте семидесяти семи лет, впервые, оказывается, погиб еще тогда, когда не только Ломанова, но даже и меня не существовало на белом свете...

Я как будто что-то почувствовал. И сам сел за руль.

Собственно, все, что мы могли узнать, мы узнали — пора было двигать домой. Мыслями я уже был в Москве.

Из нашего старенького автомобиля я выжимал все. Мы неслись в сторону Чикаго, откуда и собирались отправиться в Москву. Кажется, там есть прямые рейсы, в крайнем случае, полетим через Европу. Или хоть через Австралию, нашу давешнюю родину, — нам было все равно.

Этот красный «форд» позади нас мне совсем не нравился. Особенно когда он пошел на обгон и стал прижимать нас к обочине.

А уж еще больше он мне не понравился, когда мы увидели, что за рулем сидит черный шофер в темных очках, а у двух парней на переднем и заднем сиденьях в руках по пушке солидного калибра.

Я громко выругался по-русски и крикнул Ломанову:

— Держись руками и ногами!

И резко вдавил педаль тормоза, крутанув руль влево. Зад нашей машины занесло, и он солидно припечатал бок красного «форда». Я нажал на газ. По всему выходило, что пушки они держали скорее на всякий случай, не зная, есть ли у нас оружие.

У нас его, к сожалению, не было. И они это поняли. И решили воспользоваться исключительно преимуществами своей машины — она была мощнее, новее и массивнее.

Их задача была проста — заставить нас слететь с эстакады, которая тянулась еще несколько километров. Не очень высокой, но, впрочем, вполне достаточной, чтобы надежно похоронить нас под останками нашего автомобиля.

Все-таки с машиной нам повезло. Она оказалась на удивление прочной. И не развалилась даже после пятого удара, хотя по всем законам уже должна была. Шестого она уже не выдержала бы.

Но в этот момент у нас появился шанс. Навстречу ехал огромный грузовик, чьи колеса были высотой больше нашего автомобиля. Я вспомнил былые уроки гениального шофера дяди Степы.

Когда до грузовика оставалось метров двести, а красный «форд» несся позади нас метрах в ста, я резко вывернул руль влево, выскакивая на встречную полосу. И успел увидеть сумасшедшие глаза водителя грузовика. Между его машиной и левой обочиной оставалось расстояние, которое давало нам возможность проскочить. Особенно если грузовик вильнет вправо и заденет красный «форд».

Так оно, на наше счастье, и произошло. Только в одном мой расчет, как я понял, взглянув в зеркало, оказался неверным. Кажется, грузовик задел «форд» не краем бампера, а просто-таки подмял его под себя. Но в конце концов, они сами эту свистопляску затеяли. Козлу понятно, что мы не грабители. Что можно взять с людей, которые едут в машине, подобной нашей?

И в этот момент меня озарило. Я вспомнил Стивена Броуди и его предупреждение не вмешиваться в это дело. Что ж, цэрэушники, если остались живы, по достоинству оценят привет от Стивена Броуди.

Машину надо было срочно бросать. Иначе нас вычислят быстрее, чем мы улетим из этой благословенной страны. Я подумал, что даже если люди из «форда» и живы, то у нас в запасе все равно есть около часа.

Мы были уже в городе. Свернув в какую-то улочку, мы вылезли из нашего помятого автомобиля. Ключи я оставил в замке зажигания. Пусть катается кто хочет.

В отличие от Москвы такси здесь действительно не проблема — первая желтая машина появилась в поле нашего зрения максимум минуты через три.

В аэропорту мы были минут через двадцать. Ближайший рейс на Москву мы даже не стали смотреть. Надо было лететь как можно скорее, все равно куда. Мы выбрали Детройт.

И вскоре были уже в воздухе.

Из Детройта в Москву можно было добраться рейсом румынской авиакомпании с двумя посадками — в Монреале и Бухаресте. Выбирать не приходилось. Мы зарегистрировали билеты и поспешили пройти таможню. Маловероятно, что на нас будут устраивать нападение в солидно охраняемом зданий аэропорта.

Официально нам тоже вряд ли будут чинить какие-либо препятствия. Те ребята работали, похоже, на свой страх и риск. Одно дело — автомобильная катастрофа, совсем другое — нападение на граждан другого государства в присутствии множества свидетелей.

Так что американский закон в любом случае на вашей стороне. Во всяком случае — пока. До поры, так сказать, до времени. Надо было сваливать.

— Ну что, Александр Борисович, летим? — почему-то по-английски осведомился Ломанов.

— Летим, летим, Сережа. Только оставь ты, наконец, этого Александра Борисовича. Так и язык сломать недолго. Просто Саша. И на «ты».

— Договорились.

Мы чокнулись и выпили по глотку водки в один присест. Лететь было долго, но домой. Так что мы имели самое законное право не только выпить, но даже напиться. Если захотим. А мы хотели.

Конец канонической биографии

Вторая половина шестидесятых — начало семидесятых еще долго будут историками связываться с войной во Вьетнаме, которая во всех смыслах чрезвычайно дорого обошлась Америке.

Мощное студенческое движение против войны, к которому присоединились многие другие граждане, вылилось в мощнейшие антивоенные демонстрации, общая численность участвовавших в них в ряде городов Америки, например 24 апреля 1979 года, превысила миллион человек. Об этих демонстрациях шли прямые телевизионные репортажи. Две телекомпании, которые принадлежали к тому времени Норману Кларку, по подсчетам специалистов, отводили в это время до трети дорогого эфирного времени проблемам войны во Вьетнаме. Множество корреспондентов этих телекомпаний, а также газет и журналов передавали и печатали холодящие кровь репортажи с мест боевых действий.

Но Кларк не был бы Кларком, если бы не использовал все это также и в целях получения колоссальных прибылей. Стоимость рекламного времени в этих репортажах и программах возросла вдвое по сравнению с обычной.

Республиканец Ричард Никсон победил на выборах едва ли не в первую очередь потому, что осознавал необходимость выхода США из войны.

Но это только кажется, что войну можно прекратить в одночасье. Поэтому Никсону приходилось лавировать между общественными настроениями и государственными интересами.

Норман Кларк, как известно, поддерживал кан дидатуру Никсона еще во времена избирательной кампании шестидесятого года, когда победил Джон Кеннеди. На сей раз победа досталась Никсону без особых осложнений. Не в последнюю очередь своим триумфом он был обязан информационной империи Кларка.