Раздался знакомый звон клинка о клинок — должно быть, встретились оба хопеша таххарийца.

— Дахунт тчин хьёль-амир! — вторили варвары на свой лад.

Они снова заорали, заголосили, и к их рёву присоединились яростные хлопки квертиндцев. «Во имя Квертинда! Во имя дружбы между нашими государствами!» — оглушило меня близким криком. На мгновение я потерялась в пространстве, но сразу же сфокусировала взгляд. Очень удачно, потому что Джер остановился и посмотрел на сцену. Это мой шанс! В долю секунды я перемахнула через каменный парапет, рванулась к ментору и, оказавшись рядом, схватила его за руки.

— Я должна, — начала я, пытаясь отдышаться. — Должна тебе много сказать. Очень много! Тогда на плато… — мысли путались, разбегались. Мне казалось, что у меня есть не больше десятка секунд, чтобы сказать важное. И я действительно сказала самое важное, то единственное, что имело значения: — Ты нужен мне. Ты для меня всё!.. — глупо. Ревд, как глупо! — Да, я знаю, мне многое предстоит… Клянусь, я буду учиться! — я снова задохнулась. — Может, я не самая лучшая мейлори… Но ты необходим мне, как сама жизнь, как воздух! — проговорила скороговоркой и добавила: — Умоляю, не уходи, Джер.

Я видела, как дёрнулся его кадык — ментор тяжело сглотнул. Но большие ни один мускул не дрогнул на мужском лице. Джер даже не моргнул. Просто обошёл меня и… снова пошёл прочь. Только теперь очень быстро. Его не тронули мои слова.

— Это дуната-мар женщины, что вручила мне своё согласие и свою судьбу, — раздалось сзади, заполняя неожиданную тишину. — Личная вещь той, кого я выбрал в качестве амирьи. Подойди же, моя избранница!

Толпа ахнула, заглушив мой крик.

— Джер! — снова прохрипела и… опять побежала следом.

Как покорная собака, которую оставил хозяин.

В этот миг я ослепла и оглохла, и единственное, что было важно — не потерять его из виду. Хотя бы не потерять из виду.

Нарастающий гул в висках гремел камнепадом. Я не пыталась его заглушить. Как не пыталась сдержать имя, рвущееся из глотки.

— Джер!

К горлу подступил ком, меня душили слёзы, но я не плакала. Не позволяла себе плакать.

За любовь нужно бороться. Так говорится в жёлтых листовках по черстветь лирна. Сущая ерунда. Любовь не нуждается в борьбе. Она требует жертв. И, как нарочно, она потребует таких жертв, которые сгубят тебя. Например, твой гордости. Любовь не унизит и не разрушит тебя — для неё это слишком мелко. Она будет наблюдать, как ты унижаешь и разрушаешь себя сам.

Я унижала и разрушала себя, пробираясь через неожиданно сгустившуюся вокруг меня толпу к тому единственному, что снова отверг меня.

— Джер, вернись! — кричала я снова и снова.

В эту секунду я была готова принять даже его жалость — так низко я пала. Я так бесконечно радовалась его существованию, всему ему, даже безотносительно к себе, что отказывалась верить, что я сама ему совсем не важна.

Я рвалась к нему, толкалась, кусалась и рычала, как безумная. До тех пор, пока меня не обхватили чьи-то крепки руки и не подняли в воздух.

— Прочь! — потребовала я. — Не смейте ко мне прикасаться!

Заёрзала змейкой, пытаясь выскользнуть, освободиться, достать кинжалы, но теперь меня держали две пары сильных смуглых рук. От тесноты и количества людей вокруг стало нечем дышать. В глазах потемнело, но в нос ударил едкий запах масел и мужского пота.

— Отпустите меня, варвары! — хотела крикнуть, но только прохрипела едва слышно — голос сел.

Попыталась лягнуть ближайшего пяткой, но безуспешно. Окружение поплыло, смазалось в бесконечное, громыхающее и подвижное пятно. В ушах гремел шум толпы, лязг оружия, чей-то смех, плач ребёнка. И всё тот же гул крови: бум. Бум. Бум. Джер ушёл. Бум.

— Я должна догнать своего ментора! — сообщила я пленителям и засипела бесполезные угрозы: — Он убьёт вас. Убьёт вас всех! Немедленно поставьте меня!

И меня неожиданно поставили. На помост прямо перед хьёль-амиром. Тишина настала такая резкая, что застала врасплох. А вид, что открылся мне, удивил настолько, что в первые мгновения я остолбенела и онемела. Таххариец держал высоко над головой острую заколку, которую я вонзила ему в ногу. Я склонила голову на бок и открыла рот. Что это значит?

— Я выбрал тебя, Юна Горст, — любезно пояснил принц дикарей.

— А я тебя нет, — без промедления сплюнула я ему под ноги. — Катись к Толмунду!

Хьёль-амир засмеялся. Громогласно заржал, призывая варваров сделать то же самое. И они, конечно, подчинились воле своего принца. Только вот… поддержки Кроуница он на этот раз не дождался. Но самое ужасное, что не дождалась и я.

Люди переглядывались, рассматривали меня настороженными и сочувственными взглядами. Или — шокированными. Как, например, Фиди и Куиджи. Я заметила их в первую очередь — испуганных, жавшихся к друг дружке. Магистр Риин рядом с четой Лампадарио потёр ладонью лысину и стыдливо отвернулся. Дамна лин де Торн, что стояла у телеги с выпечкой, с раскрытым ртом уставилась на заколку в руках таххарийца. Артур Оуренский опустил глаза. Десятки знакомых и незнакомых лиц выражали самые разные эмоции, но все до одного — молчали.

— Я… — я прочистила горло и заявила как можно увереннее: — Не стану женой таххарийца! — ткнула в него пальцем. — Он же варвар!

Негромкие слова в устоявшейся тишине прозвучали очень отчётливо. Я уверена, что даже торговцы на перекрёстке услышали то, что я сейчас сказала. Во рту пересохло.

— Какая отважная дикая дева, — свёл брови хьёль-амир. — Мне нравится. Сражается даже тогда, когда битва проиграна.

Он подошёл, чтобы посмотреть мне в глаза сверху вниз. Я не сделала ни шагу назад, задрала подбородок. Если нужно — могу повторить слова про варвара ему в лицо. Или свой отказ.

— Твои желания не имеют значения, — с насмешкой проговорил таххариец. — Девы никогда не знают, чего хотят. Ты станешь женой хьёль-амира, великой царицей Таххарии-хан, амирьёй и моей девой. Сегодня.

— Нет, — засмеялась я. — Неееет. Так ведь не бывает. Это всё точно сон. Обычный кошмар. Такого не может быть. Это всё — не по-настоящему. Джер ушёл, а теперь ещё ты…

Я замотала головой и пригрозила варвару пальцем, посмеиваясь. Таххариец резко и больно схватил меня за оба запястья и притянул к себе.

— У меня есть разрешение на брак с тобой, подписанное Верховным Консулом, — прорычал он мне в лицо. — Я заберу тебя, желаешь ты того или нет. Квертинд продал тебя мне, Юна Горст.

В его зрачках отразились мои глаза — огромные, распахнутые от шока и напуганные. Я попыталась освободиться, вывернуть руки, закряхтела и застонала.

— И твой ментор тебя предал, — это он прошептал на ухо. — Нужен новый покровитель. Сильнее предыдущего.

И тут же оттолкнул меня. От неожиданности я отлетела и рухнула прямо на устланный шкурами помост. Попыталась резко вскочить и убежать, но — не смогла. Силы покинули меня.