Я должен рассказать ей, что случилось… рассказать, что я сделал, но я не мог.

Лиам мертв, потому что я вел себя, как эгоист. Разговаривать с ней сейчас было бы равносильно плевку на могилу, в которой мы похороним его завтра.

Я скучаю по ней.

Металлический корпус впился в кончики моих пальцев, когда я сжал свой сотовый, борясь с желанием поговорить с ней.

Я не мог.

Может быть, когда все не будет так хреново и я смогу дышать, не ощущая эту всепоглощающую боль, режущую меня без ножа, мы снова сможем быть друзьями.

Я кинул телефон в стену и наблюдал, как по экрану пошли трещины.

Если бы я не поцеловал ее на танцах, Лиам был бы жив.

У меня волосы встали дыбом.

Если бы Лиам не увидел нас, у меня был бы шанс все ему объяснить. Ему не было бы так обидно, стыдно и больно.

Но этого не случилось… потому что кто-то лишил меня такой возможности. Затем он высыпал на рану пачку соли, смеялся и показывал на Лиама пальцем, пока тот плакал.

Они все смеялись над ним.

Адреналин зажег меня как спичку, и я поднялся.

Посмотрел на часы на тумбочке. Занятия в школе заканчивались через двадцать пять минут.

Я не мог вернуть Лиама. Не мог исправить того, что сам натворил.

Но кое-что я сделать мог.

Кое-что, что притупит мою боль… и преподаст кое-кому урок, который он никогда не забудет.

– Ты куда? – спросил Коул, когда я спускался по лестнице.

Я достал биту из шкафа в прихожей, ту самую, которой Лиам все громил вчера ночью.

– Я заставлю его заплатить за то, что он сделал.

С каждым шагом по направлению к школе жажда мести внутри меня вырастала в геометрической прогрессии. Я был не настолько глуп, чтобы тупо войти внутрь и выбить из него все дерьмо. Там слишком много свидетелей.

Но я знал, что его мать все время работает, а он ходит домой пешком, вместо того чтобы поехать на автобусе.

Я посмотрел на часы. Звонок с урока должен был прозвенеть с минуты на минуту. Как по сигналу, я увидел сотни детей, выходящих из школы. Большинство из них смеялись, улыбались… радовались последнему дню учебы. В то время как завтра они все будут праздновать еще один пережитый год учебы… я буду хоронить своего младшего брата.

Из-за одного долбаного урода из этой школы.

Гнев пульсировал в моих венах, когда я увидел, как он помахал нескольким людям, прежде чем отправиться по тротуару домой… беззаботно, ни о чем не думая.

Должно быть, приятно иметь друзей.

Кроме меня и Дилан, у Лиама никого не было.

Из-за него.

История. Прозвище, которое Томми дал Лиаму, обжигало мне горло, как кислота.

Все, чего хотел Лиам, – это вписаться, почувствовать себя частью этого города, общества… вот почему он простил Томми и подружился с ним, хотя я предупреждал его не делать этого.

К несчастью для Томми, я не из тех, кто способен прощать.

Я ускорился, когда он достиг конца квартала.

Впереди виднелась лесистая местность. А это значит, что он никуда не сможет убежать… и нигде не сможет спрятаться.

Тик-так, ублюдок. Твое время истекло.

Я собирался сделать с ним такое, что он не увидел бы даже в самых худших своих кошмарах. Эйфория наполнила меня, когда он достал свой сотовый телефон и поднес его к уху.

Он отвлекся. Идеально.

Без предупреждения я ударил его битой по спине. К моему удивлению, он одновременно споткнулся о трещину в цементе и свалился, как груда кирпичей. Воспользовавшись случаем, я потащил его в лес животом вниз.

– Какого хрена? – кричал он, цепляясь за землю и ветки. – Кто-нибудь, помогите!

Извини, чувак. Но такому куску дерьма, как ты, пощады не будет.

Я остановился, найдя подходящее место, и сел на него сверху, вдавливая его лицо в грязь.

– Помогите!

ДаСильва боролся со мной, но я все сильнее вдавливал его лицо в землю, не давая ему отдышаться.

Если я убью его слишком быстро, то упущу все самое интересное.

– Зачем ты это делаешь? – задыхался он. – Кто ты такой?

Наклонившись, я прошептал:

– Я дам тебе подсказку.

Его тело напряглось.

– Джейс?

Он попытался встать, и еще с минуту мы барахтались в грязи. Я позволил ему перевернуться на спину, но в ту же секунду, как он это сделал, я схватил его рукой за горло и уткнулся лбом в его нос.

На его окровавленном лице виднелось замешательство.

– Какого черта? Зачем… з-зачем ты это делаешь?

Я плюнул в него.

– Ну и кто теперь заикается, мразь.

Прежде чем он успел заговорить, я наставил ствол биты ему на промежность и стал давить на нее, плюща его яйца.

Я смеялся, когда он стал кричать в агонии.

– Прекрати!

– Ладно, – сказал я ему. – Но если я прекращу, то эта бита отправится куда-нибудь еще. Туда, где чуть поуже.

Я чувствовал, как от него исходил страх.

– Я сожалею о том, как поступил с Лиамом на танцах. – Его дыхание прерывалось. – Я извинюсь, когда увижу его! Клянусь своей жизнью!

Еще одна вспышка ярости пронзила меня насквозь. – Ты не сможешь, ублюдок.

– Смогу…

– Он мертв. – Я надавил на биту посильнее и с восторгом наблюдал, как он дрожал от боли. – Он покончил с собой… из-за тебя.

И из-за меня.

– Черт возьми! – Я не уверен, была ли эта фраза вызвана агонией, которую он испытывал, или шоком от новостей. – Мне очень жаль.

– Еще бы тебе не было жаль. – Я наклонился над битой, и он взвизгнул. – Но не волнуйся, скоро все закончится. – Я слегка улыбнулся. – Очень скоро.

Томми посмотрел на небо и выругался.

– Лучше бы я никогда ее не слушал.

Я понятия не имел, о чем он болтал.

– Не слушал кого?

– Дилан.

Очевидно, у меня все еще было сердце, так как оно стало чаще биться при упоминании ее имени.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Это был ее план. – Его голос стал хриплым. – Она обманула меня. Она обманула всех нас, Джейс.

Я не совсем понимал, к чему он клонит, но Дилан – мой лучший друг, так что, несмотря на чушь, которую нес Томми, я стал защищать ее подсознательно.

Я наступил ему на ногу.