историю и бессознательные цели работы сопротивления в данной форме в настоящем и прошлом клиента.

Чтобы сохранить раппорт, я задействую свой регрессивный уровень, соответствующий регрессии у клиента. В этом состоянии мы с клиентом непрерывно меняемся ролями, воспроизводя усвоенные в детстве объектные отношения. Жесткие аналитические рамки позволяют нам не отыгрывать аффекты вовне, а фантазировать, чтобы мы могли распознать спроецированные объектные отношения.

Я постоянно отделяю этот спроецированный материал от своих реакций контрпереноса и превращаю свое самонаблюдение в интерпретацию переноса, ожидая, что клиент установит историческую связь происходящего между нами со своим детством, а затем распространит эту связь на другие ситуации. При этом моя способность переносить искажения своих внутренних переживаний под влиянием регрессии помогает клиенту принять то, чего он не выносил в себе. Радуясь смелости клиента проявлять свое недовольство мной, противоречить мне и настаивать на своем, я поощряю его стремление к самостоятельности.

Причинив невольно клиенту боль, я признаю свою вину и переживаю этот момент на его стороне, создавая у него образец ответственного поведения. Не скрывая своего удовольствия от такого живого общения, я побуждаю клиента тоже проявлять тепло и нежность.

Если я чувствую непонятную неприязнь к клиенту, то после сессии стараюсь найти причину в контрпереносе или проекции на клиента своих негативных черт. Не напоминает ли мне клиент неприятного человека из моей жизни? Может быть, мне не нравятся те проявления клиента, которые не хочется признавать у себя?

В ходе взаимодействия с клиентом и особенно в случае прерывания диалога я спрашиваю себя:

1. Какие аффекты, ассоциации и фантазии вызывает у меня клиент?

2. На какой вид первичных объектных отношений, которые клиент переносит на меня, реагируют мои чувства?

3. Какой объект клиент видит во мне и с каким аффектом связано у него это видение?

4. Под влиянием каких защитных реакций клиент развивает этот вид объектных отношений?

5. Как я могу искренне реагировать на такое отношение клиента?

6. Какие из моих аффектов, отвечающих на поведение клиента, могут быть полезны для работы?

7. Каким может быть воздействие запланированного «ответа» с учетом переносимости клиентом фрустрации, близости и дистанции?

Со своим контрсопротивлением я работаю следующим образом:

• принимаю во внимание собственные прошлые и текущие эмоциональные проблемы, их возможное влияние на терапевтическую ситуацию;

• не принимаю на свой счет чувств, выражаемых пациентом;

• не отреагирую контрпереноса, использую его для подготовки интерпретаций;

• использую контрпереносный гнев для понимания враждебности пациента;

• веду поиск согласующегося контрпереноса (когда я эмпатически переживаю эмоциональное состояние пациента) при переживании дополнительного (когда я эмпатически переживаю эмоциональное состояние какой-то значимой личности в жизни пациента).

При анализе своего контрсопротивления я учитываю такие его формы, как подбор определенных пациентов для защиты от оживления травмирующих переживаний и использование специфических терапевтических приемов и манипуляций.

Только человек сопротивляется направлению гравитации: ему постоянно хочется падать вверх.

Ф. Ницше

При завершении терапии мы с клиентом тщательно прорабатываем выявленную форму сопротивления в реальной жизни. Этому способствует сформированная за время терапии привычка клиента в конце сессии отвечать себе на три вопроса: что понравилось сегодня в своей работе, что не понравилось и как хотелось бы лучше. Первый ответ укрепляет уверенность в своих возможностях, второй помогает осознать сопротивление, а третий намечает направление дальнейшей работы с ним.

Осторожно, гештальт закрывается

Не толкай реку, она течет сама.

Ф. Перлз

Ф. С. Перлз (2019) рассматривает человека как гештальт (нем. Gestalt – целостная картина). Гештальт-терапия направлена на осознание ощущений, чувств и движений с целью их объединения и реализации своего «Я». Перлз схематично изобразил три основные «позиции» терапевта:

1) психоаналитическая «а-патия»: благожелательный нейтралитет с небольшой мерой включенности и минимальным вмешательством;

2) роджерианская «эм-патия»: терапевт ставит себя на место клиента, для того чтобы лучше его понять, и переживает вместе с ним;

3) гештальтистская «сим-патия»: клиенту предлагается партнерство в подлинном диалоге «Я – Ты».

С. Гингер (2020) иллюстрирует многомерный гештальт-подход изображением человека в виде пятиконечной звезды, углы которой символизируют основные измерения человеческой деятельности (рис. 39):

1) физическое измерение (тело и его потребности);

2) эмоциональное измерение (эмоции, чувства, значимый Другой, «привязанности сердца»);

3) рациональное измерение (голова – мысли, логика, речь как функция левого полушария и воображение, идеи, творчество как функции правого полушария);

4) социальное измерение: другие люди, культурная среда;

5) духовное (экзистенциальное) окружение: место и смысл человека в жизни, его место в глобальной системе, его восприятие себя с точки зрения смысла жизни и места в жизни.

Рис. 39. Гештальт-подход по С.Гингеру

С. Гингер (2020, с. 30) пишет: «Следует указать, что две руки указывают на отношение (к себе, значимому другому человеку и другим людям), тогда как две ноги символизируют наши корни, позволяющие сохранять равновесие между материей и духом, бестелесная духовность сомнительна и недолговечна».

Гештальт-терапевт, как указывает С. Гингер (2020, с 28), «становится активным участником события-встречи, но при этом отнюдь не направляет его директивно: он действует и заставляет реагировать других (например, инсценировка), это означает, что он взаимодействует. Он не принимает единоличного решения о направлении работы. Он ведет себя словно гид в горах или спелеолог: он предоставлен со всеми своими знаниями и умениями в распоряжение клиента, для того чтобы внимательно сопровождать последнего в изучении того, что тот выбрал сам. Иными словами, его роль скорее состоит в том, чтобы дать возможность и способствовать, а не в том, чтобы понимать или побуждать к действию. Следовательно, практикующий гештальтист и его клиент являются партнерами, включенными во взаимную аутентичную связь – и, конечно же, именно это является основной характеристикой Гештальта».

Е. В. Емельянова (2016) подчеркивает, что единственным средством сохранения целостности человека является связующая оболочка «Я». При опустошенном «Я» связь между частями прерывается. В процессе консультирования все части объединяются, и в идеальном варианте достигается целостность (рис. 40).

Когда у человека возникают достаточно серьезные проблемы, то искажения происходят во всех сферах. Современные гештальт-терапевты различают около десятка механизмов нарушения процесса саморегуляции. С. Гингер (2019) приводит схему, изображающую пять основных механизмов (см. рис. 41).

В результате действия указанных механизмов личность фрагментируется, дробится на упрощенные дихотомии: мужское – женское, активное – пассивное, зависимость – отчужденность, рациональность – эмоциональность, эгоизм – бескорыстие и т. п. В ряду подобных дихотомий особое значение придается игре в нападающее и сдающееся начало. Фрагментированная личность диагностируется, в частности, по рассогласованию между вербальными и невербальными проявлениями.

Одно душевное состояние ищет другое душевное состояние, как рот ищет сосок.

И. Бренман-Пик

Когда клиент начинает прямо выражать свои желания, он отождествляет себя с ними. Консультант