– Я боялась. Боялась, что у него теперь другая любимаядочка. А когда эта дура позвонила и стала жаловаться, что Вика на неенабросилась… Мне все стало ясно. Теперь-то я понимаю, как здорово он всепроделывал. «Мамочка сердится, мамочка тобой недовольна, но ничего, у тебя естьпапа, он-то тебя любит больше всего на свете. Мы бы могли покататься на катере,но мамочка не разрешит». Мамочка, мамочка… чертова мамочка, которую начинаешьтихо ненавидеть и думаешь, как бы было здорово, провались она сквозь землю.

– И вы решили все рассказать Людмиле?

– Решила. Чтоб она убралась из его дома и прихватила ссобой эту маленькую дрянь. А еще лучше, упекла бы его в тюрьму. Это ему за всемои страдания. А она кудахтала: «Не может быть», «Ты на него клевещешь», –у нее такой замечательный муж. А потом напилась, как свинья, и утонула вбассейне.

– У Корзухина был хороший шанс оказаться в тюрьме,расскажи вы мне правду в первую нашу встречу. Он тогда вам пообещал, чтотеперь, когда нет Людмилы, вы будете жить вместе?

– Пообещал, – усмехнулась она. – Я-то сначаланадеялась, что девчонку заберут родственники. Он ее в психушку упек, и ярадовалась, пусть бы там и сидела, а потом Вику похоронили, и я поверила:теперь все будет хорошо. А он отправил меня сюда. Выгнал. Ему не нужны старыебабы. Если бы… если бы можно было всегда оставаться маленькой… Позвоните ему,скажите, что я умру, если он не приедет, я умру. Дайте телефон, я сама позвоню…папочка мой, папочка дорогой, любимый…

– Хватит! – рявкнул Тимур, все это время он стоялу окна, глядя во двор. – Я вызову «Скорую», без психушки здесь точно необойтись.

«Скорая» приехала через двадцать минут. В квартире появиласьмужиковатая женщина с угрюмым лицом и с порога спросила:

– Что, опять руки резала? Звоните отцу, телефон где-тона тумбочке. Он приедет, и она успокоится. Будет ходить за ней, точно она дитямалое. Хороший мужик, и вот надо же: послал бог такую дочку…

– Сами звоните, – буркнул Тимур и повернулся комне: – Поехали. У меня такое чувство, точно я дерьма наглотался.

В понедельник Дед принял меня ближе к обеду. Ожидая, когдаон освободится, я пила с Риткой чай.

– Что там с Корзухиным? – спросила она.

– Твой красавец-мужчина оказался редкойпакостью, – доверительно сообщила я.

– Неужто он жену убил?

– Первую, вне всякого сомнения. А потом отделался отисполнителя.

– Чем супруга ему досадила?

– Оказалась лишней.

– У него была любовница?

– Была. Удочеренная им дочка. – Риткаприсвистнула. – Когда она выросла, он потерял к ней интерес и женилсявторично. Его нежелание иметь собственных детей, которое нас с тобой такудивило, объясняется просто: к детям у него большая любовь, но совсем другогохарактера.

– Иди ты… – Ритка немного похлопала глазами, потомголовой покачала и добавила: – Дед этого мерзавца закатает под асфальт. –Признаться, у меня не было ее уверенности, оттого я пожала плечами: – Брось,Дед такого типа рядом с собой не потерпит.

– По нашим коридорам ходят исключительно ангелы,соревнуясь друг с другом в размахе крыльев? – усмехнулась я.

– Допустим, не ангелы, но всему есть предел.

– Его причастность к убийствам еще надодоказать, – вздохнула я.

– Ты да не докажешь? – в свою очередь усмехнуласьРитка. – Ни в жизнь не поверю.

– Просто у тебя память короткая, – попеняла яей. – Сколько раз я получала по рукам, а заодно и по шее?

– Но сейчас совсем другое дело. Дед сам приказал.

В этот момент заветная дверь распахнулась, появилсяпосетитель, раскланялся с нами и удалился.

Я вошла в кабинет, но Деда за столом не обнаружила. Дверь вкомнату отдыха была открыта, и он позвал оттуда:

– Заходи.

Он сидел, откинувшись в кресле, прикрыв глаза, и вроде быдремал, потом посмотрел на меня и улыбнулся. Похлопал по ручке кресла,предлагая присесть, я села, разглядывая его с некоторым беспокойством.

– Тебе следует больше времени уделять своему здоровью.

– Непременно. У тебя есть новости?

– Есть. Только не знаю, хорошие или не очень.

– Разберемся. Выкладывай.

– История началась почти пятнадцать лет назад. Корзухинсожительствовал со своей падчерицей, супруга то ли догадалась об этом, то липросто ему надоела, и он решил от нее избавиться. Обращаться к своему дружкуГрузневу не рискнул, должно быть, опасался шантажа, и нанял некоего Арапченко,который работал в его фирме. Тот деньги получил и уехал в далекие края снадеждой на счастье. Но по прошествии пятнадцати лет вернулся в наш город.Деньги кончились, и он решил немного тряхнуть бывшего работодателя. Но успелполучить лишь часть денег, после чего скончался.

– Хочешь сказать, его убил Корзухин?

– Вряд ли. Скорее всего, на этот раз ему пришлосьобратиться за помощью к Грузневу, а тот отправил выполнять задание одного изсвоих парней. Хотя мог и сам Корзухин. Во втором браке все повторилось, он спалс падчерицей, причем умело настраивал ее против матери. Инна, это старшая,сообразила, что происходит, и приехала вразумлять жену Корзухина. Та послеразговора с ней выпила лишнего, а кончилось это купанием в бассейне.

– То есть бабу эту никто не убивал?

– Нет. Но…

– Подожди. Доказать причастность Корзухина к убийствупятнадцатилетней давности невозможно, раз исполнитель мертв. Я правильно понял?

– В общем, да…

– А исполнителя, скорее всего, убил не он сам, а кто-тоиз людей Грузнева? То есть и здесь все бездоказательно?

– Почему же, – почувствовав беспокойство,возразила я. – Если это сам Корзухин, я найду доказательства, если нет…все равно шансы неплохие, присмотрюсь к ребятам Грузнева.

– Об этом даже не думай, – устало махнул рукойДед. – Не хватает мне свары с этими типами.

– Ты имеешь в виду своих друзей?

– Имею. О том, что он с падчерицами сожительствовал, тебеего старшая рассказала? Она это подтвердит?

– Возможно.