Томаш Масарик считал сокольское движение важной опорой государственной идеологии («Сокольское воспитание сделало нашу страну независимой. Сокольское воспитание эту независимость сохранит. Правда победит!»). И вот для того, чтобы завершенность и слаженность массовых гимнастических комбинаций можно было оценить по достоинству, в 1926 году в Страгове и приступили к строительству громадного стадиона, поначалу деревянного с глиняными элементами, для проведения VIII Всесокольского слета. Бескрайнее поле площадью свыше 60 тысяч квадратных метров, там можно было и скачки проводить, окружили трибунами на 130 или 160 тысяч зрителей. Выступления школьников, студентов, молодых женщин и мужчин, военных и пожарных на главной страговской арене сопровождались веселыми стартами по всей стране — массовыми забегами, массовыми заплывами, знаменными парадами, театрализованными представлениями со сложной хореографией. К тысячелетней годовщине смерти святого Вацлава, ее отмечали в 1929 году, в Страгове подготовили насыщенную программу, а к IX сокольскому слету, в 1932-м, стадион обновили, расширив трибуны с применением железобетонных конструкций. За ходом народных праздников неизменно, пока хватало здоровья, наблюдал чехословацкий президент — приезжал на спортивное поле прямо из Града (благо недалеко) на своем любимом белом жеребце по кличке Гектор. Как только любитель выездки Масарик (за месяц до победы Латы Брандисовой) скончался, стадиону присвоили его имя.

В 1939 году «Сокол» запретили нацисты. На страговском поле с размахом, торжественным парадом не физкультурников, а подразделений вермахта отметили 50-летний юбилей фюрера. В 1952 году коммунисты «влили» возрожденные было сокольские клубы в государственное массовое движение, понадобившееся и этой власти — с его шествиями, демонстрирующими радость освобожденных отдыха и труда, с белозубыми улыбками, гимнастическими пирамидами, эстафетами и клятвами на верность родине. Всесокольские слеты заменили на спартакиады (такие же, если помните, проходили в СССР, а еще в ГДР и в Албании). Программу поддули и расширили помимо прочего шахматами, санным спортом, художественной самодеятельностью. Гимнастические упражнения обрели особо монументальный характер, на спартакиаде 1960 года в музыкальной композиции «Жизнь побеждает смерть» приняли одномоментное участие 29 тысяч физкультурниц. Мальчики 12–14 лет представили тогда номер под названием «Будь готов к труду и обороне родины!», старшие школьники показали композицию «Молодость — красота — сила», служащие МВД подготовили выступление «Рядом с трудящимися мы охраняем движение вперед», не могу найти лучших слов для перевода.

Главную арену спартакиад постоянно модернизировали, пока окончательно не превратили в «бетонированную» — с трибунами на 250 тысяч зрителей и раздевалками на 30 тысяч физкультурников, переназвав в стадион Чехословацкой народной армии. Вероятно, это было самое большое спортивное сооружение своего времени, созданное для того, чтобы удивлять межвоенный мир так, как удивлял позднеантичный мир ипподром в Константинополе. На поле Страгова дети и подростки, юноши и девушки, мужчины и женщины — под бравурную музыку и бурные аплодисменты — манипулировали красно-бело-синими лентами, обручами, булавами, мячами, кольцами, гантелями, скакалками, шестами, канатами, альпинистским снаряжением, в красивых нарядах, но иногда с обнаженными торсами (если речь шла о представителях сильного пола) или босиком, с шелковыми платками и бумажными цветами, с теннисными ракетками и милицейскими жезлами, отжимались на брусьях, кувыркались на бревнах, подпрыгивали на батутах, крутились на турниках. Наверное, поначалу или иногда беспрецедентный размах спартакиад вызывал у некоторых либо даже у многих энтузиазм, однако я полагаю, что при скудном на развлечения социализме это был энтузиазм не только сугубо политической или соревновательной природы. Чешские друзья делились с нами откровенными воспоминаниями о том, какого рода чувства провоцировали у них выступления женских физкультурных коллективов, студенток или старших школьниц. Злые языки утверждали, что демографическая ситуация в ЧССР улучшалась в одном ритме с пятилетними циклами проведения спортивных праздников.

Последняя «полноформатная» спартакиада, шестая по счету, состоялась в 1985 году. В 1990-м в столицу уже не приехали словаки, поэтому пришлось по усеченной программе проводить Пражские спортивные игры, а потом все вообще развалилось: синхронизированные движения тысяч и тысяч винтиков и шурупчиков, мелких деталек общественной машины, представляли собой идеальную метафору тоталитарного режима, были его прямо-таки буквальными отелотворением и материализацией, публичными актами всенародного подчинения единой воле и символом полувоенной организации жизни. А в современном мире такое возможно разве что в Китае или в Северной Корее.

В 1990-е годы спортивный город в Страгове постепенно приходил в запустение. На стадионе дали по концерту Rolling Stones, Pink Floyd и Aerosmith, собрали стотысячные аудитории, тут устраивались выставки и ярмарки, но стабильного дохода эти мероприятия не приносили. Сопутствующие объекты вроде стрельбищ и тренировочных объектов постепенно арендовали-выкупили разные спортивные общества. Частные инвесторы понастроили на свободных площадях автосалонов, боулинг-клубов, фитнес-центров, ресторанов. Стадион ветшал.

Сегодня круговая прогулка по Страгову вызывает мрачноватые ощущения. В подтрибунных помещениях таятся склады и офисы спортивных федераций. В гигантской чаше стадиона поместились семь или восемь стандартных футбольных полей, разделенных низкими бортиками, владения AC Sparta, и, представьте, мне доводилось гонять здесь мяч. Ощущение странное: внутри циклопических размеров пологого овала трибун чувствуешь себя муравьем на дне лунного кратера. Это зона отрицательной энергетики, противоречащей духу состязаний, и, как бы ни был ухожен травяной газон, ноги по нему бегут плохо. Сокольские слеты проходят ныне на других стадионах, не таких пафосных, но все равно с нужной дозой патриотизма. В 2018 году, отмечая столетний юбилей образования Чехословакии, физкультурники своими телами изобразили на пражской спортарене Eden карту Первой республики.

Ну а у Большого Страговского стадиона, конечно же, нет никакого будущего. Время белого скакуна Гектора и гимнастических экзерсисов под красной звездой вышло. Снести стадион непросто, он находится под охраной государства как ценный архитектурно-исторический объект, но все-таки Чехия, полагаю, найдет способы и средства на строительство здесь дворца зимних или летних видов спорта либо концертного комплекса, если только пандемия коронавируса не уничтожит на корню саму концепцию массовых развлекательных мероприятий. Разве что Большой Пардубицкий стипль-чез перед таким испытанием устоит, эти соревнования способны пережить и сами себя.

От Пардубице до соседнего краевого центра Градец-Кралове расстояние всего 20 километров, и между этими городами рано или поздно введут прямое автобусно-троллейбусное сообщение. Значит, от ипподрома можно будет на троллейбусе «Вронский» доскакать куда-нибудь в градецкий университетский кампус, а на автобусе «Железник» доехать, скажем, до центральных Большой и Малой площадей Градеца-Кралове. В Чехии нет других почти что стотысячников, которые располагались бы так близко друг к другу. Взаимопроникновение этих городов наверняка вызовет к жизни новое урбанистическое явление, полицентрическую агломерацию (как это уже произошло, скажем, в Руре, там не поймешь, где заканчивается Дортмунд, а где начинается Эссен, столь густо все застроено и так плотно все перевязано). По-умному этот процесс называется конурбацией, причем в научный лексикон постепенно проникает язык народного юмора: уже существуют Градубицкая велотрасса и Градубицкая автомагистраль, по которой, собственно, мы и прибыли из одного города в другой.