Я кивнула старой подруге, когда мы достаточно приблизились. Мне было тяжело стоять с ней рядом, я не могла и не хотела ничего говорить.

   Повисло молчание, и меня спасли музыканты, взявшие громкую торжественную ноту. Мы, наконец, двинулись по дорожке, и я видела в кровавом мареве своей вуали край камзола отца Элины, волнение которого выдавал неровный шаг.

   Следом за нами, держа в руках корзины, пошли две красивых девушки, которых я ранее видела среди магов, охраняющих государя. Они разбрасывали розовые лепестки в толпу.

   Стража стояла у беседки, парами вдоль дорожки. Наверняка, маги государя были и среди гостей, одетые в праздничные одеяния, чтобы слиться с толпой.

   Женихи уже ожидали нас. Я мельком взглянула на Мортена Батриса, отмечая, что молодой человек действительно хорош, и затем перевела взгляд на Отиса.

   Тот стоял, широко улыбаясь. Ему невероятно шел его белый свадебный костюм, где красным пятном у сердца алела приколотая роза. Глаза цвета стали лучились теплотой и восхищением, с которым он, не отрываясь, смотрел на меня.

   Если бы только можно было взять его за руку и сбежать, сбежать как можно дальше, дать клятвы в каком-нибудь забытом богами маленьком храме Брианны, где всего один священник, и жить, не разлучаясь, вдали от ненавистной столицы, от проклятых Голосов, от Инквизиции…

   Государь передал меня Отису, чьи пальцы тут же сжали мои. Я оглянулась. Совсем рядом от беседки восседал Арнейм в богато расшитых нарядных одеждах. Неподалеку, несколько особняком от остальных, стояло несколько мужчин и женщин, в чьей осанке сквозила чванливая заносчивость людей, считающих себя лучше остальных, что, впрочем, не было уж такой редкостью среди собравшегося общества.

   Вероятно, это и были другие верховные инквизиторы, люди, имеющие право принимать ключевые решения, касающиеся судеб некромантов Рулевии. Я поспешно отвела глаза.

   Наши пары взошли на возвышение одновременно. Перед нами стояли две большие священные чаши с золотым орнаментом по краям. Их наполняла принесенная вода из бьющих в главном храме Брианны ключей.

   Музыка стихла и повисла тишина. Служитель, убеленными сединами глубокий старик, кашлянул и произнес неожиданно молодым и хорошо поставленным голосом:

    — Великая богиня, мать мира! Да услышат уши твои, да увидят глаза твои! Собрались дети от источника, что подарила ты всем ранее и ныне живущим, дабы благословить узы, которыми возжелали соединить свои сердца те, что стоят перед нами...

   Речь священника с каждым словом сливался в монотонный напев, обволакивающий и погружающий в то состояние, когда ты начинаешь чувствовать звенящее спокойствие и обманчивую близость к богам.

   — …Да свяжет кровь нерушимым союзом двух в одно, дабы продолжить род и жить в благословении матери!

   Отис отпустил мои пальцы, и мы подняли руки с браслетами над чашей. То же самое сделали и Элина с Мортеном.

   Дурное предчувствие, которое меня не покидало, едва я оказалось здесь, и которое имело под собой все основания быть, усилилось. Я взглянула на Элину, силясь понять выражение ее лица, но смогла рассмотреть лишь широкую улыбку из-под алой вуали.

   Священнослужитель с торжественным видом извлек из складок темно-зеленого одеяния небольшой аккуратный стилет, и шаркающей походкой приблизился к Мортену и его невесте.

   Лезвие одним взмахом мазнуло по кончикам пальцев пары, и через несколько секунд я со своего места увидела две большие красные капли, наливающиеся на разрезах кожи.

   Настала наша очередь. Священник делал несколько шагов, казалось, целую вечность.

   Я почти не чувствовала боли, когда лезвие рассекло подушечку указательного пальца, но все равно инстинктивно отвернулась, краем глаза замечая, что змейки на руках Элины и Мортена, прежде напоминавшие диковинные украшения, сонно разинули пасти. Они, с трудом скидывая онемение, серебряными потоками двинулись к крови, каждая желая переползти на соседнюю руку. Их манила именно та кровь, которой они успели напиться во время помолвки.

   Когда ожившие браслеты были уже близки к своей цели, капли, налившиеся красными ягодами, сорвались с пальцев и упали в чашу.

   На глазах ускоряясь, металлические змейки скользнули следом. Они глухо ударились о дно, и с этим ударом сила жизни ушла в воду, покидая металл.

   Священник зачерпнул содержимое чаши небольшой пиалой и протянул ей Мортену. Тот с готовностью сделал глоток и передал пиалу Элине. Она очень медленно поднесла ей к губам и отчего-то совсем не спешила пить.

   Энергия жизни в воде на время ослабит ее дар, и так угнетенный долгим ношением браслета, вдруг поняла я.

   Я перевела взгляд на свою руку, на которой уже чувствовала неприятное движение зачарованного металла. Капля моей крови, большая и алая, наконец, устремилась вниз, а за ней руку Отиса покинул его живой браслет. Кровь же моего возлюбленного никак не желала покидать кончика его пальца.

   Я оглянулась на Элину. Та по-прежнему держала пиалу у губ, и Мортен смотрел на нее с явным недоумением.

   Принятое решение холодным ознобом понеслось по позвонкам. Я резко повернулась к Отису, схватила его за запястье и с силой опустила руку ничего не понимающего жениха в воду.

   — Да что ты делаешь… — ошарашено прошептал он.

   Хвост змейки царапнул кожу, и ее узкое тело натянутой стрелой вспороло воду. Я выдохнула, почти не веря тому, как же стало легко и хорошо.

   В этот момент раздался звук битого стекла. Затем чуть различимое шипение, и пространство вокруг начал стремительно заполнять фиолетовый удушливый дым.

   Где-то внизу, в возникшем мареве, поддаваясь панике, закричали. Мортен, чей силуэт я еще могла рассмотреть, отшатнулся и ненароком опрокинул священную чашу. Та ударилась об пол, гулко раскалываясь на части. Священнослужитель взвизгнул и запоздало отскочил, подбирая полы одеяния.

   Я стянула мешающую фату и отбросила в сторону. Голоса смерти остались верны своим планам…

   Государь должен быть где-то внизу, но Отис, прежде чем я шагнула, схватил мою руку.

   Несколько мгновений он смотрел на меня, и туман скрадывал выражение его лица.

   — Уходи, уходи немедленно, с той стороны есть проход…

   Отис подтолкнул меня к дальнему углу беседки, сам развернулся и растворился в плотном фиолетовом дыме.

   Я растерянно моргнула. Около чаш теперь оставалась лишь я одна, когда и куда успели уйти остальные, я могла только гадать.

   Замешкалась, на мгновение допуская слабовольные мысли о том, что еще есть шанс просто сбежать. Крики внизу усилились, раздался звон металла, кто-то упал и четко пахнуло гнилью. В фиолетовой дымке россыпью вспыхнули зеленоватые огоньки некромантской магии, а следом зажглись огненные шары, разбивающиеся о магические щиты. Я со злостью оторвала верхнюю, самую пышную часть юбок, которая только мешала, и устремилась вслед за Отисом.