— Я изучала вещи из хижины, — сказала Тереза Брюнель.

— И?.. — Гамаш подался вперед на диване, держа в руках маленькую чашечку кофе.

— Пока ничего. Как это ни странно, ни один из предметов не числится среди похищенных. Впрочем, я еще не закончила просмотр. Потребуется несколько недель, чтобы дать окончательное заключение.

Гамаш медленно откинулся назад и скрестил длинные ноги. Если эти вещи не были похищены, то откуда они взялись?

— Какой другой вариант? — спросил он.

— Другой вариант — убитый владел этими вещами. Или они были взяты у убитых людей, которые не могли сообщить о краже. Во время войны, например. Как в случае с Янтарной комнатой.

— А может, он получил их в подарок, — предположил ее муж Жером.

— Но они бесценны, — возразила Тереза. — С какой стати кто-то будет дарить их ему?

— Ну, скажем, в благодарность за оказанные услуги, — сказал он.

Все трое замолчали на некоторое время, пытаясь представить себе, за какие услуги убитый мог получить такие подарки.

— Bon, Арман, я должна вам показать кое-что.

Жером поднялся в полный рост, который составлял всего пять с половиной футов. По форме он был почти идеальным кубом, но носил свою массу с легкостью, словно его тело было наполнено мыслями, фонтанирующими из головы.

Он устроился на диване рядом с Гамашем, держа в руках две резные скульптуры.

— Прежде всего, это очень примечательные работы. Они чуть ли не говорят, правда? Моя задача, как сказала Тереза, состояла в том, чтобы выяснить, что тут написано. Вернее, что это значит.

Он перевернул скульптурки буквами вверх.

С нижней стороны скульптуры с людьми на берегу было вырезано: ИРБЬЯГГР.

А под плывущим кораблем: НЭШЬШ.

— Это своего рода код, — объяснил Жером, надевая очки и снова вглядываясь в буквы. — Я начал с самого простого. Йцукен. Неспециалист чаще всего прибегает к такой шифровке. Вы ее знаете?

— Это раскладка клавиатуры на пишущей машинке. И еще на компьютере, — сказал Гамаш. — Йцукен — это первые шесть букв верхней линии.

— Обычно для шифровки человек садится за клавиатуру и набирает букву, соседнюю с той, которая ему нужна. Расшифровать это очень просто. Но здесь такой метод не использовался. — Жером поднялся, и Гамаш чуть не свалился в провал, оставленный его телом. — Я проверил множество шифров и, откровенно говоря, ничего не нашел. Мне очень жаль.

Гамаш всерьез рассчитывал на то, что этот знаток шифровального дела сумеет сломать код Отшельника. Но как и все остальное в этом деле, код не поддавался разгадке с лету.

— Однако я думаю, что знаю, какой код здесь использовался. По-моему, это шифр Цезаря.

— Слушаю вас внимательно.

— Bon, — сказал Жером, который получал удовольствие от аудитории и от поставленной перед ним задачи. — Юлий Цезарь был гений. Он воистину император фанатиков шифра. Блестящий ум. Для отправки секретных сообщений своим войскам во Франции он использовал греческий алфавит. Но позднее он усовершенствовал код. Перешел на латинский алфавит — тот, которым мы пользуемся и по сей день. И стал сдвигать буквы на три положения. Так что если вы хотите отправить слово «убить», то по шифру Цезаря это будет… — Он взял лист бумаги и написал на нем алфавит.

А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, Э, Ю, Я

Потом он обвел кружочками буквы РЮЁПЩ.

— Видите?

Гамаш и Тереза склонились над захламленным письменным столом.

— Значит, он просто сдвигал буквы, — сказал Гамаш. — Если такой же шифр использован на скульптурках, то не могли бы вы прочесть, что там написано? Сдвинуть буквы назад на три позиции? — Он посмотрел на буквы под плывущим кораблем. — В таком случае мы имеем… КЪХ. Ну, дальше и пытаться не стоит: в том, что получается, нет никакого смысла.

— Нет, Цезарь был умен, и, я думаю, ваш Отшельник тоже. По крайней мере, он знал коды. Изящество шифра Цезаря в том, что его почти невозможно разгадать, потому что сдвиг можно делать на любое количество букв. А еще лучше — использовать ключевое слово. То, которое ни вы, ни ваш адресат никогда не забудете. Пишете его перед алфавитом, потом начинаете шифровать. Скажем, это слово «Монреаль».

Он вернулся к своему алфавиту и написал слово «Монреаль» под первыми восемью буквами, потом дополнил строку буквами алфавита начиная с «А» до общего числа букв.

А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, Э, Ю, Я

М, О, Н, Р, Е, А, Л, Ь А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч

— И вот теперь, если мы хотим послать слово «убить», то как оно будет выглядеть? — спросил Жером у Гамаша.

Старший инспектор взял карандаш и обвел пять букв — ЛОБКФ.

— Точно, — просиял доктор Брюнель.

Гамаш смотрел как зачарованный. Тереза, которая уже видела это прежде, отошла назад и улыбнулась, гордясь умом своего мужа.

— Нам нужно ключевое слово. — Гамаш выпрямился.

— Только и всего, — рассмеялся Жером.

— Я думаю, что знаю его.

Жером кивнул, подтянул стул к столу и сел. Он снова четкими буквами написал алфавит.

А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, Э, Ю, Я

Его карандаш замер над следующей строкой.

— Шарлотта, — сказал Гамаш.

* * *

Клара и Дени Фортен неторопливо попивали кофе. В садике ресторана «Сантрополь» почти никого не было, нахлынувшая на ланч толпа — в основном ведущие богемный образ жизни молодые люди из квартала Плато-Мон-Руаяль — рассеялась.

Принесли счет, и Клара поняла: либо она скажет то, что собиралась, сейчас, либо никогда.

— Я хотела поговорить с вами еще кое о чем.

— О скульптурах? Вы их привезли? — Фортен подался вперед.

— Нет, они все еще у старшего инспектора, но я сказала ему о вашем предложении. Я думаю, трудность состоит в том, что они являются уликами в деле об убийстве.

— Конечно. Спешки никакой нет, хотя у этого покупателя может пропасть интерес. Вообще удивительно, что кто-то захотел их купить.

Клара кивнула и решила, что, наверное, сейчас самое время попрощаться. Она может вернуться в Три Сосны, начать составлять список приглашенных на вернисаж и забыть об этом деле. Да и замечание Фортена по поводу Габри стало забываться. Не стоило поднимать такую бучу из-за этого.

— Так о чем вы хотели поговорить? Стоит ли вам купить дом в провинции Тоскана? Как насчет яхты?

Клара не была уверена, шутит он или нет, но не сомневалась: легким разговор не получится.