— Уверен, что ты права.

Клара посмотрела на свою полную тарелку. Она уловила неуверенность в голосе Питера. Что ж, ведь это не он рисковал своим будущим.

* * *

Роза тихонько крякнула во сне. Рут чуть ослабила ночную сорочку на утке, и Роза расправила крылья, а потом снова погрузилась в сон, уткнув клюв под крыло.

Днем приходил Оливье. Раскрасневшийся и расстроенный. Она освободила стул от старых номеров «Нью-Йоркера», и он уселся в ее гостиной, словно беженец. Рут принесла ему стаканчик хереса и стебелек сельдерея, обмазанный плавленым сыром, после чего села рядом с ним. Они сидели молча почти час, пока в комнату не вошла Роза. На ней была серая фланелевая курточка. Рут увидела, как сжались губы Оливье и вытянулся его подбородок. Не было произнесено ни звука. Но из его глаз полились слезы, прочертившие борозды на красивом лице.

А потом он рассказал ей, что произошло. Рассказал о Гамаше, о хижине в лесу, об Отшельнике и его вещах. О том, как он перетащил тело, как стал владельцем бистро, пекарни и почти всего в Трех Соснах.

Рут было все равно. Она думала только об одном: что она может дать в обмен на эти признания. Сказать что-то. Правильные слова. Сказать Оливье, что любит его. Что Габри любит его и никогда, никогда не бросит. Что любовь никогда не бросает.

Она представляла себе, как встает и подсаживается к нему, берет его дрожащую руку и говорит: «Ну-ну. Ну-ну».

Ну-ну. Ну-ну. Легонько погладить его вздрагивающую в рыданиях спину, и он успокоится.

Но вместо этого она налила себе еще хереса и продолжала смотреть на него.

Теперь, когда солнце закатилось и Оливье ушел, Рут сидела на своей кухне на белом пластиковом садовом стуле, который нашла на свалке. Она была уже под градусом, когда достала свой блокнот и, слыша тихое покрякивание Розы под небольшим вязаным одеялом, написала:

Она взлетела в небо, и оставленная земля испустила вздох.

Она взлетела выше телефонных столбов, выше крыш,

под которыми прятались лишенные крыльев.

Она взлетела, но не забыла на прощанье вежливо помахать…

Потом, поцеловав Розу в голову, она похромала вверх по лестнице в свою кровать.

Когда на следующее утро Клара спустилась вниз, она с удивлением увидела Питера в саду: он сидел и смотрел перед собой. Кофе он приготовил, и она, налив напиток в две кружки, присоединилась к нему.

— Хорошо спал? — спросила она, протягивая ему кружку.

— Не очень. А ты?

— Неплохо. А что тебя мучило?

Небо с утра затянуло тучами, воздух был прохладный. Первое утро, когда по-настоящему почувствовалось, что лето ушло и наступает осень. Клара любила осень. Яркие листья, огонь в каминах, запах горящих поленьев по всей деревне. Она любила надеть свитер и сидеть, съежившись, за столиком перед бистро, попивая кофе с молоком.

Питер вытянул губы и посмотрел на свои ноги, обутые в резиновые сапоги, чтобы защититься от утренней росы.

— Я думал над твоим вопросом. Как поступить с Фортеном.

Клара замерла:

— Слушаю.

Питер думал об этом бо́льшую часть ночи. Он поднялся рано, спустился в кухню, сделал по ней несколько кругов и наконец оказался в своей студии. В своем убежище. Здесь стоял его запах. Запах его тела, масляных красок и полотен. А еще слабый запах лимонного безе, происхождения которого он не мог объяснить. Здесь стоял запах, какого не было ни в одном другом месте на земле.

И это успокаивало его.

Он пришел ночью в свою студию, чтобы подумать и в конечном счете прекратить думать. Освободить свой разум от воя, который только усиливался, словно с ним сближалась какая-то огромная масса. И наконец перед самым рассветом он понял, что́ должен сказать Кларе.

— Я думаю, ты должна с ним поговорить.

Ну вот. Он сказал об этом. Клара немного помолчала, сжимая в руках теплую кружку с кофе.

— Ты так думаешь?

Питер кивнул:

— Извини. Если хочешь, я поеду с тобой.

— Я пока еще не знаю, поеду ли сама, — отрезала она и отошла на несколько шагов.

Питер хотел подбежать к ней, забрать свои слова, сказать, что ошибся. Что она никуда не должна ехать. Ничего не говорить Фортену. Готовиться к выставке.

И что это он тут выдумал?

— Ты прав. — Клара с несчастным видом повернулась к нему. — Он не будет возражать, верно?

— Фортен? Не будет. Ты не должна очень уж сильно набрасываться на него. Просто скажи, что ты об этом думаешь. Я уверен, он поймет.

— Я могу сказать, что мне, возможно, послышалось. И что Габри — один из наших лучших друзей.

— Именно. Фортен, скорее всего, даже и не помнит, что он там сказал.

— Уверена, он не будет возражать.

Клара медленно пошла в дом, чтобы позвонить Фортену.

— Дени? Говорит Клара Морроу. Да, это было здорово. Вы считаете, это хорошая цена? Ладно, я скажу старшему инспектору. Послушайте, я сегодня буду в Монреале и подумала, не могли бы мы встретиться. У меня есть… несколько соображений. — Она помолчала. — Угу, угу. Замечательно. В половине первого в «Сантрополе» на Дулут. Отлично.

«Что я натворил?» — спрашивал себя Питер.

* * *

Завтрак в гостинице был хуже некуда: подгоревшие тосты, резиновая яичница и черный бекон. Кофе был слабым, а молоко вроде бы свернулось, как и Габри. По общему молчаливому согласию, они не сказали об этом ни слова — дождались, когда дойдут до оперативного штаба.

— Ну слава богу, — сказала агент Лакост, заваривая четверной кофе из припасенного агентом Мореном. К тому же здесь оказались пончики в шоколадной глазури. — Никогда не думала, что предпочту это завтраку у Габри. — Она вонзила зубы в мягкий, сладкий пончик. — Если это продолжится, то нам придется поскорее закрывать дело и уезжать.

— Тут есть одна мысль, — сказал Гамаш, надевая полукруглые очки для чтения.

Бовуар подошел к своему компьютеру проверить, нет ли новых сообщений. К монитору была приклеена бумажка, исписанная знакомым почерком. Он сорвал ее, смял и бросил в корзину для мусора.

Старший инспектор Гамаш тоже посмотрел на монитор своего компьютера — результаты гугл-поиска по запросу «Шарлотта».

Прихлебывая кофе, он прочел о «Доброй Шарлотте» — так назывался оркестр, о Шарлотте Бронте, о Шарлотте Черч и «Паутинке Шарлотты», о городке Шарлотта в Северной Каролине и Шарлоттауне на острове Принца Эдуарда, а также об островах Королевы Шарлотты неподалеку от Британской Колумбии. Как он выяснил, большинство этих мест были названы в честь королевы Шарлотты.

— Имя Шарлотта вам что-нибудь говорит? — спросил он у своей команды.