кончается. Момент — кульминационный. Можно воскликнуть: осторожно, гололед! Вот тут-то все и должно решиться: либо отец с матерью надавят со всей силы на тормоз, резко ограничив связи сына и сократив влияние на него «со стороны», — но возможно ли это, да и что, кроме юза, получится в итоге? — или пустят дело на самотек — но очень рискуя при этом, потому что никто не предскажет финала! — либо начнут слегка притормаживать, желая обеспечить всего лишь родительский контроль, то есть гарантию против издержек.

Какое «продолжение» избрали Дудины? Подробный разговор об этом будет дальше, а сейчас ограничусь деталями. Софья Александровна не скрывает, что однажды чистила костюм сына и обнаружила в карманах табачные крошки, — с одним дворовым дружком было немедленно покончено. В другой раз, заметив, что Саша приносит домой книги от своего «вечного» друга, сказала мужу: «Боря, а чего ему побираться, как нищему? Сколоти полку, я дам денег, пусть купит книжки, чтоб не хуже, чем у людей». В третий раз Борис Васильевич тайком от сына встретился с его наставником «дядей Федей», пожилым рабочим с автозавода. Они поговорили по душам, и Дудин, убедившись, что дядя Федя — человек непьющий да еще мастер отменный, успокоился. Так сказать, получил гарантию.

Путь «подстраховки», избранный родителями, не был результатом долгих и мучительных размышлений и выкладок. Он родился интуитивно. Однако мы будем слепы, если в этой интуиции не различим острого чувства ответственности за ребенка и любви к нему.

Плоды. Корни корнями, традиции традициями, а сегодняшний день прекрасно чувствуется, как только переступаешь порог дудинской квартиры. И дело не только в том, что сыновья одеты в джинсы и батники, что носят современные прически, что разговоры за столом ведутся на актуальные темы, — я имею в виду современный стиль их отношений.

Право, и сейчас я не могу сказать, кто же у Дудиных глава семьи. То ли отец умело командует ребятами, то ли они умело ему подчиняются, но со стороны — полная демократия. За столом, когда семья решает какой-то вопрос, нет председательского места, как нет деления на решающий и совещательный голос. Я спросил Сашу: «Скажи по совести, кто в семье главный?» Он ответил мгновенно: «Батя!» Я спросил батю, и он сказал: «Наверное, все же Соня». Тогда я обратился за подтверждением к Василию, и под улыбки присутствующих он заявил: «Разве не видно, что главный — я?» А Софья Александровна сказала: «Раньше все брал на себя Борис Васильевич, но теперь без ребят мы ничего не решаем». — «А они без вас?» — «А пусть, если желают».

Итак, «если желают», — выходит дело — свобода? На ком хочу, на том женюсь? Ну что ж, Александр действительно волен был учиться, где ему нравится, ходить туда, куда «потягивает», возвращаться домой, когда вздумается, и покупать, что приспичит. Но все это, дорогой читатель, было лишь «пестрой видимостью», потому что, когда все одинаково свободны, свобода одних ограничивается свободой других. «На ком хочу, на том женюсь» не проходило, ведь молодую надо было вести в дом, а у родителей тоже имелось право принимать, кого они пожелают. Или надо было обзаводиться собственным жильем и тогда не спрашивать совета, или считаться с мнением других, что, кстати, служило нелишней гарантией от ошибки. Демократия, таким образом, давала значительное преимущество только тому, кто умел поступать не в ущерб остальным. И свобода обладала странным свойством: она была хороша, когда человек умел ею пользоваться, и плоха, когда не умел.

Завершая обзор семьи Дудиных, не могу не сказать и о том, что двери их дома, открытые для постороннего влияния, привели к некоторому накоплению так называемых «интересов». По наследству они получили от дедов, коренных жителей Поволжья, только одну страсть: рыбную ловлю. А вот умение «зарядиться» всей семьей да и махнуть на природу — то ли за грибами, то ли просто зимой на лыжах — это уже благоприобретенное, как, впрочем, чтение газет и журнала, которые они выписывают на дом, и регулярные походы в кино, и умение Дудиных быть в курсе новостей.

Мы часто говорим о «содержании жизни», ее духовном наполнении, не всегда, правда, ясно представляя себе, что следует вкладывать в эти понятия. Но даже в условиях стереотипного подхода, при котором соприкосновение с массовой культурой, то есть посещение кинотеатров, выставок, картинных галерей, а также чтение детективов, популярной литературы и журнала «Работница» принимаются нами за духовность, я могу констатировать, что семья Дудиных если и не самая передовая, то и не отсталая. Ее интересы лежат, возможно, несколько в иной сфере, нежели интересы коллекционеров марок, завсегдатаев консерваторий и почитателей поэзии, но ведь и их интересы лежат не в той сфере, в которой, положим, занимаются охраной среды, пишут летопись времени или познают законы мироздания. А какая из помянутых сфер более духовна, да и можно ли их сопоставлять и сравнивать, я лично не знаю и определять не берусь. Александр, например, совершенно артистически и, можно сказать, вдохновенно выжигает медальоны с изображением Нефертити, — это «хуже», чем петь в самодеятельном хоре, прыгать с парашютом или болеть за горьковское «Торпедо»?

Духовность, я думаю, может быть дипломированной, подтвержденной образованием и специальными познаниями, а может быть и без диплома, питаться от «корней» и даже находиться в потенции, что вовсе не означает, будто ее нет. Важно то, что наши герои не безразличны к жизни, и тут они с нею квиты, потому что и жизнь не дает им покоя.

К вопросу о типичности. Хочу предложить читателю три тезиса, на основании которых мы сделаем вывод, несколько облегчающий дальнейшее повествование.

Тезис первый: воспитывать детей не легче, чем управлять, положим, государством. Масштабы, конечно, несравнимые, но если спросить любого крупного деятеля, при этом отца, где ему проще справляться с обязанностями — в министерстве, имея множество подчиненных, или дома, воспитывая единственного сына, — он будет прав, когда задумается, прежде чем ответить.

Тезис второй, подтверждающий первый: семья устроена не менее сложно, чем государство. Она имеет экономику, как базу своего существования, и надстройку, как его смысл, — то есть обычаи и законы, права и обязанности, субординацию и традиции, систему поощрения и систему принуждения, уровень демократии и так далее. Семья не зря именуется первичной ячейкой государства. Она действительно капля, по химическому составу которой можно определить химический состав общества, или, говоря более современным языком, содержит общий для всех код.

Тезис третий, дополняющий два первых: и тем не менее все семьи разные! Они отличаются друг от друга, хотя выполняют одну и ту же социальную и биологическую задачу, хотя имеют один и тот же