я, и ваш освободитель обожаемый командующий Серегин! И вы тоже вольетесь в этот народ, ибо по-другому никак. Вы почувствуете, что это такое — принадлежать народу, быть значимым звеном, существование которого важного для всех. Понимаете ли вы меня, дорогие сестры? Это и есть свобода — когда ты без всякого принуждения, с радостью и открытым сердцем, вершишь вместе с другими, такими же, как ты, великие дела, увеличивая количество доброты и правды в мире! Нет больше принуждения, и вы больше не рабы!

Возбужденно-одобрительный гул пронесся над толпой.

— А теперь, дорогие сестры, давайте повторим все вместе: МЫ НЕ РАБЫ! — Варвара подняла руки к небу.

— Мы не рабы! — вознесся к небесам ликующий крик.

— Рабы — не мы! — громко произнесла Варвара.

— Рабы — не мы! — ответили женщины ещё более стройным хором.

— Давайте ещё раз! От всего сердца! Мы не рабы!

— Мы не рабы! — Теперь эти слова звучали ещё громче и ещё уверенней.

— Рабы — не мы!

— Рабы — не мы!!!

Варвара видела, как заполняет души этих женщин чувство причастности к чему-то большому, великому. И в ней самой поднималась радость, и она ощущала себя нужной этому миру, который непременно станет для неё родным…

Мир Мизогинистов, 15 июля 2020 года, полдень, бывшее Царство Света, женский репродукционный лагерь в Литонии (27 км к востоку от Атланты), дом управляющего

Камилла Альбертовна Хорват-Бенуа, дочь архитектора Альберта Бенуа, знатная благотворительница и даже пианистка

Камилла Альбертовна очень волновалась перед отправкой в другой мир. Это ведь не то что переехать в другой город или даже другую страну… Там, где им отныне предстояло жить и пускать корни, не будет ничего привычного и родного. Там пока ещё нет церквей, театров, ресторанов, модных магазинов и всех прочих учреждений, которые называются ёмким словом «цивилизация»… Там не будет того светского общества, в котором она имела обыкновение бывать. Все связи с предыдущим миром будут оборваны навсегда. Да и Бог с ними, со связями… Но с кем ей общаться ТАМ? Чем заниматься? И как вообще все сложится? Не будет ли у неё ностальгии по оставленному миру? Ведь все произошло так неожиданно и стремительно, что Камилла Альбертовна не успела морально подготовиться к столь потрясающим переменам.

Впрочем, чувства паники у неё не было. Самое главное, что её драгоценный супруг будет рядом. И её дети, и даже прислуга… которая уже вовсе и не прислуга. А все остальное, наверное, приложится, коли будет на то воля Божья… В Харбине, когда они приехали туда в тысяча девятьсот втором году, тоже поначалу было голое поле, но потом все появилось. Наверное, это Дмитрий Леонидович наворожил, как маг богатства, одним мановением своей руки… И Камилла Альбертовна привычно шептала молитвы и крестилась, прося у Господа благословения на начало новой жизни в чужом, неизвестном мире.

Радовало мать семейства ещё и то, что она существенно поправила своё здоровье в волшебных ваннах. Она и не знала, что у неё столько хворей… Ну, побаливали колени, ну, одолевали изредка мигрени — все, как обычно бывает у дам её возраста. Оказалось, что это было чревато значительным ухудшением самочувствия в недалёком будущем… Об этом Камилле Альбертовне поведала ученая докторша из Тридесятого царства, которая осматривала всю их семью. Женщина-доктор — подумать только! И ведь важная такая, что и не усомнишься в её компетенции. Причём она даже и пальцем не прикасается к пациенту — она видит его насквозь вместе со всеми хворями! Волшебно-целебных ванн избежали только Леня, Дима и Аня, у остальных нашлись разные, как выразилась докторша, «нарушения» — легкое искривление позвоночника (Маша), близорукость (Миша), гастрит (Душечка). Все они остались чрезвычайно довольны водными процедурами, как и сама Камилла Альбертовна, к которой вернулись легкость походки, свежесть лица и густота волос. Она не желала бы выглядеть ровесницей своей старшей дочери, полагая, что это было бы несолидно, и потому решила, что такого омоложения ей будет достаточно. Пока, по крайней, мере, а там видно будет…

Что же касается Дмитрия Леонидовича, то его преображение потрясло всех. Теперь это был подтянутый сорокалетний мужчина с русыми волосами и озорным блеском серо-голубых глаз. А главное, что он избавился от своей роскошной окладистой бороды! Когда, дня за три до отъезда к постоянному месту жительства, домашние увидели его с аккуратно подстриженной бородкой, как у Николая Второго, то, после минуты ошеломленного молчания, все подскочили и начали наперебой высказывать своё мнение. И только Камилла Альбертовна стояла в сторонке, сложив руки на груди, не зная, как реагировать на столь радикальную смену образа дражайшего супруга. Она испытывала странную неловкость, глядя на этого молодцеватого мужчину, по виду совсем ненамного старше неё. Таким она своего мужа не знала. У них была двадцатилетняя разница в возрасте, и она всегда ощущала её. Сейчас он казался ей даже моложе, чем был тогда, когда они обвенчались! И он вдруг показался ей очень привлекательным… И она оробела. Щеки её залил румянец. Ни слова она не могла произнести, и лишь смотрела, как дети суетятся вокруг отца с удивленно-радостными восклицаниями. Все же, хоть он и омолодился, а борода добавляла ему возраста… И солидности, разумеется.

Все же она подошла к нему, сначала долго разглядывала его лицо, а потом произнесла совсем не то, что хотела: «Зачем, Дмитрий Леонидович?»

А он широко улыбнулся и пояснил, что там, куда они отправляются, никак невозможно с бородищей. Боятся там женщины бородатых, вот такие дела. Ибо эти бородачи, сектанты хуже старообрядцев, поклонявшиеся Сатане, относились к женщинам как к двуногим животным, а при виде свободной дамы в испуге орали: «Дикая баба!» и хватались за ножи и револьверы. Но теперь этих мерзавцев больше нет, Сергей Сергеевич повывел их всех вместе с их демоном, и ничто о них не должно напоминать. А аккуратная бородка едва ли напугает местных дам и девиц, к которым велено относиться нежно, как к малым детям. Все они потерянные сироты, и Сергей Сергеевич говорит, что наш долг — взять их за руку и ввести обратно в человеческое сообщество.

Потом, когда дети легли спать, он многое рассказал супруге о том мире… И она премного впечатлилась этими ужасами. И поднялось в душе её сострадание и желание помочь несчастным обитательницам того мира, не видевшим в своей жизни ничего доброго и светлого…

Долго они разговаривали в ту ночь в своей спальне, после того как отдали другу супружеский долг, который, казалось, уже лет десять как отдан сполна… И чувствовала себя Камилла Альбертовна влюбленной в своего мужа, и было это