* * *

БТР релейщиков ожидаемо притормозил перед баррикадой, наспех сооруженной добровольцами под руководством Захара. В число добровольцев ожидаемо вошли трое воспитанников Ферзя и, что было для лесника несколько неожиданно, – Юля. Еще большей неожиданностью было для него то, что Пал Евсеич против этого не возражал. Девушка заслужила себе крепкую репутацию в убежище, а по подготовке она, с самого детства ходившая в поиск вместе с дядей и крепко впитавшая его науку, молодых парней даже в чем-то превосходила. Конечно, пришлось повозиться, пока при помощи импровизированных рычагов и блоков удалось перетащить и составить в ряд прогнившие легковушки, но они успели. И успели вовремя. Едва они закончили, как послышался знакомый рокот мотора. Захар скомандовал своему воинству занять позиции, и сам залег на заранее присмотренном месте.

Вот машина показалась на мосту и резко затормозила у баррикады. Не дожидаясь, пока кто-то покажется из десантного отделения, Захар выхватил зажигалку, поднес пламя к фитилю и резко выпрямился.

– Давай! – гаркнул он во всю мощь легких.

С четырех сторон в броневик полетели бутылки с зажигательной смесью, изготовленной из остатков полувыдохшегося керосина и накрошенного в бутылки пенопласта. Пенопласт был сырой, но Захар решил, что при той температуре, которая должна выделиться при горении, это не будет иметь никакого значения.

Так и вышло.

Мимо не пролетела ни одна бутылка из восьми, и через секунду броневик окутало пламя. Расплавившийся при высокой температуре пенопласт, растекся по броне и играл сейчас роль напалма. Жидкое пламя прорвалось в вентиляционные отверстия машины, и изнутри донеслись дикие крики.

Люк механика-водителя откинулся, и наружу полезла объятая пламенем фигура. Захар дождался, пока человек вылезет из машины полностью, вскинул ружье и вдавил спуск.

Дробовик лягнул затыльником в плечо, водитель рухнул в снег. Сзади броневика, где в сугробах залегли двое следопытов, тоже послышались выстрелы. Захар надеялся, что парни сделают все так, как он говорил, и дадут людям выпасть из машины. Внутри не уцелеет ничего. А вот люди наверняка будут покидать горящую технику при оружии, каждая единица которого сейчас для нападающих на вес золота. С тремя ружьями на всю общину не повоюешь. Впрочем, рисковать не стоило. Потому, как только Захар увидел, что внутрь распахнувшегося десантного отсека полетели еще две бутылки с зажигательной смесью, сразу скомандовал отбой. Сейчас внутри начнет рваться боекомплект, и лучше быть подальше отсюда.

Простучала короткая автоматная очередь, и один из следопытов упал, пачкая снег кровью. Кто-то стрелял прямо изнутри охваченного огнем броневика. Впрочем, раненый парень сразу поднялся, прицелился и дважды выстрелил внутрь. Захар представил, что натворили в тесном пространстве картечные заряды, и скривился.

Через десять минут все было кончено. В горящем броневике никто не подавал признаков жизни, а маленький отряд уходил назад к убежищу, унося с собой трофеи – три автомата и несколько магазинов к ним. Под броневиком лежало еще оружие, выпавшее из рук тех, кто пытался вырваться наружу, но подойти туда было невозможно – под горящей машиной даже снег плавился. Один из парней подбежал к Захару.

– Получилось! Получилось! – на лице следопыта была написана искренняя радость.

– Угу. Получилось, – буркнул Захар. – А раньше так сделать нельзя было? Без меня?

Парень обескураженно замолчал, а Захар сплюнул в снег, повернулся и зашагал к школе.

Решение устроить засаду на БТР принимали со следопытами – так здесь называли добытчиков. Их было семь человек – молодых парней, от двадцати до тридцати. Они ходили вместе с Ферзем, учились у него, были в неплохой физической форме, и все как один горели идеей, которой заразил их наставник, – вырваться из города. Остальные… Аморфная масса. Всего в убежище на сегодня проживало чуть больше сотни выживших. И большую часть из них составляли старики, женщины, и, как ни удивительно, – дети. Детишек было человек пятнадцать, родившихся прямо здесь, в холодных палатках, в условиях постоянного недоедания, в полной антисанитарии. В то время, как в почти тепличных условиях бомбоубежища на релейном с детьми было очень и очень туго. Может, дело было в желании самих родителей? Ведь на релейном заводе их пытались выводить, как цыплят в инкубаторе. А здесь… Здесь люди хотели жить. Хотели любить друг друга. И хотели детей.

О нравах релейщиков ему рассказала Юля. Хотя Захар и подоспел вовремя, она успела несколько часов просидеть на своей койке в месте, которое заводские называли между собой «питомником». Часть убежища, разделенная на комнатки-клетушки. В комнатах жили женщины. В неплохих, надо признать, условиях. Их не заставляли работать, их неплохо кормили, они купались чаще других обитателей убежища. Вот только на двери каждой клетушки висел график. График посещения «селекционной группы», отобранной из «цвета генофонда» релейного завода. Самое страшное – что находящихся там женщин все устраивало, и самым большим счастьем каждая из них видела забеременеть. Не потому, что им хотелось детей, а потому что после рождения ребенка срок пребывания в «питомнике» увеличивали в надежде, что получится еще раз. Женщины, находившиеся там, походили на безвольных животных. И не потому что этой воли их лишили, а потому что они сами так захотели. Им было комфортно.

Захар подобного понять не мог. Большая, крепкая община. Есть женщины, есть мужчины. Зачем этот непонятный гарем-для-всех? Селекционная лаборатория, мать ее? Для чего? Неужели нельзя нормально, по-человечески? Глядишь, тогда бы и наладилось все. С другой стороны, сюда же можно было отнести вопрос о процветающем рэкете релейщиков. Ведь было бы гораздо проще сплотиться и совместно добывать необходимые припасы, выбираться на охоту. Нет, все же Батя – больной ублюдок. Чего-то он про себя не рассказал тогда, когда они с Захаром пили в его каморке. Не может нормальный человек так сдвинуться. Хотя… Захар вспомнил Трегубова и его солдат в бункере. Кастовая система, рабы… Если человек изначально с гнильцой, то, получив полную и непререкаемую власть, он трансформируется в животное, движимое одними лишь инстинктами. Животное с извращенной человеческой фантазией, ни больше ни меньше. Видимо, тут такая же ситуация.

– Скоро придем, – старший над следопытами, Денис, тот самый парень, что разговаривал с Захаром ночью, вырвал его из размышлений.

Лесник благодарно кивнул и огляделся по сторонам. Этот район не пострадал при наводнении, но ему крепко досталось от ударной волны, пришедшей откуда-то с окраины. Верхние этажи зданий были разрушены, на проезжей части виднелось несколько перевернутых и отброшенных в сторону машин – колесные диски, покрывшиеся коррозией, выглядывали из высоких сугробов, наваленных на дороге. Если бы не самодельные снегоступы, прихваченные из убежища, пройти тут было бы гораздо сложнее.

Их маленькая процессия повернула, двигаясь к широкой трассе. Восемь человек – пять следопытов, сам Захар, Юля, не отходившая от него теперь ни на минуту, и, как ни странно, тот самый Игорь, который так рьяно протестовал против Юлиного возвращения и всей затеи в целом. Он признал логичность доводов лесника и Павла Евсеевича, извинился и даже вызвался добровольцем. Правда, Захар не видел, где он был во время нападения на броневик, но не сбежал же, не обрыгался в сторонке. Может, и правда попустило.