— Здесь давненько никого не держали, — извинился Пендельфедер. — В Механисбурге живут законопослушные граждане. Вот я и использовал помещение под свои нужды… погодите-ка, сейчас наведем порядок. Устроим вас не хуже, чем в «Заводном купидоне».

Он отдал помощнику распоряжение, и через пару минут камера была готова принять постоялицу. В порыве гостеприимства Пендельфедер сбегал к себе домой в соседний переулок и вернулся с теплым покрывалом, подушкой, термической флягой с горячим какао и полудюжиной пирожков.

— Госпожа Пендельфедер просила передать, — пояснил он. — Ну-с, располагайтесь, и не говорите потом, что в Механисбурге не привечают приезжих. Мы с уважением относимся ко всем гостям, даже к тем, кто всячески стремится навредить нашему прекрасному городу. Утром быстренько разберемся с вашим делом, и вы вернетесь в столицу. Надеюсь, вы извлечете правильный урок из произошедшего.

Полицейский вышел в коридор и захлопнул тяжелую дверь. Прогремел ключ, Аннет осталась одна.

В камере было прохладно, от едкого запаха удобрений слезились глаза, но испортить настроение эти обстоятельства уже не могли.

Аннет забралась на койку с ногами, прислонилась спиной к стене и принялась гипнотизировать дверь. Она ждала появления Максимилиана с минуты на минуту. Он должен, он обязан прийти! Он вернулся в гостиницу, увидел, что ее нет, и начал искать. Скоро он ее отыщет, он весь город вверх дном перевернет! Негодяи еще пожалеют, что связались с ним.

Шли минуты, городские часы тихо пробили час, потом два — спаситель не появлялся. Вскоре веки налились свинцом. Клюнув пару раз носом, узница сдалась: зевнула, поплотнее закуталась в покрывало и повалилась на мягкую подушку. Уснула в один миг.

Утром ее разбудило лязганье ключа и шум голосов. Аннет подскочила и захлопала глазами, не сразу сообразив, где находится. В зарешеченное оконце лился яркий свет.

Дверь открылась, и в камере появился Максимилиан в сопровождении Пендельфедера.

— Пришел! — обрадовалась Аннет и тут же накинулась с упреками. — Я тебя всю ночь ждала. Неужели ты обо мне ни капли не беспокоился?

— Я вернулся поздно. Горничная сказала, ты заперлась у себя в номере и спишь. Решил не тревожить. Понадеялся, что ты сдержала свое обещание не влипать в новые неприятности, — ответил Максимилиан сухо. — Я принес одежду. Господин Пендельфедер сказал, что тебе она понадобится после ночных приключений.

Аннет издала возмущенное восклицание. Надо же, поверил всему, что про нее наплели эти подлые механисбуржцы!

Максимилиан укоризненно цокнул языком. Он выглядел до отвращения бодрым. Сегодня он надел не привычный костюм, а серые брюки с безупречными стрелками, белую рубашку, темный вязаный джемпер без рукавов и щеголеватое клетчатое кепи. Его ботинки слепили блеском и восхищали. Холеный состоятельный господин на отдыхе, да и только. Образец элегантности. Хоть сейчас на цветной разворот журнала «Дельцы и денди».

А вот фотографию Аннет можно было поместить в этом же журнале как иллюстрацию к статье про обитателей столичных трущоб. Перепачканное грязью платье, драные чулки, на голове воронье гнездо. И разит от нее как от вороньего гнезда — едкий запах пендельфедеровских удобрений прочно въелся в кожу и одежду.

Она с негодованием вырвала у Максимилиана из рук бумажный пакет и вернулась в камеру, чтобы умыться и переодеться.

О, он принес ее шальвары и любимую розовую блузку. Тот самый наряд, в котором впервые увидел ее. Ладно, хоть здесь сумел угодить.

Впрочем, никакой другой одежды у нее не осталось, вспомнила Аннет. Приключения в Механисбурге имели печальные последствия для ее гардероба. Порванного в театре нарядного платья, измазанного травяной зеленью летнего костюма, безвозвратно погибшего жакета на шелковом подкладе и превратившейся в лохмотья юбки, что она надела нынче утром, было безумно жаль.

Учитывая, что Аннет осталась без сбережений и работы, порадовать себя дерзкими обновками из модного салона госпожи Жанель она больше не сможет. Теперь ей придется щеголять в унылых нарядах из магазина готовой одежды для трудящихся дам. Отчего-то эта мысль огорчила сильнее, чем все беды, что обрушились на нее в эту ночь.

Когда арестованная появилась в приемной полицейского участка, Максимилиан не удостоил ее взглядом. Он стоял у окна и с рассеянным видом крутил на пальце цепочку с жакемаровым брелоком. Пендельфедер жадно следил за движениями золотого кругляшка, вытянув губы трубочкой и поглаживая кобуру у пояса.

— Все улажено, господин Молинаро? — подобострастно поинтересовался он. — У вас нет претензий к городским властям? Я полагаю, господин Гильоше объяснил все доходчиво и привел нужные доказательства…

— Да, да, все в порядке, — нетерпеливо прервал его Максимилиан. — Я могу забрать ее?

— Конечно, конечно, — засуетился полицейский. — Как видите, госпоже Вик не на что жаловаться. Вы не в обиде на нас, госпожа Вик? Вот ваша сумочка. Мы нашли ее в лечебнице и вернули в целости и сохранности со всем содержимым. Книга, карандаш, кошелек… все на месте, до единого кронодора. И бумажечка… хм, какое интересный рисуночек, похоже на план лабиринта… что это?

Аннет выхватила из пухлых рук схему, что нарисовал Лазурный поэт, сунула в сумку и, не оглядываясь, пошла к выходу.

— Приятного пути в столицу! Приезжайте к нам еще! — крикнул в спину Пендельфедер.

Когда вышли на улицу, Аннет зажмурилась от яркого света и сладко потянулась. Утро было прекрасное, теплое. Жизнь налаживалась.

Хрупкое состояние покоя было прервано неожиданным образом. Драматически взмахнув полами черного плаща, из-за угла выскочил городской механик.

— Дорогая Аннет, что случилось?! — взволнованно вопросил он, трепетно касаясь ее плеча бледными пальцами. — До меня дошли странные слухи. Будто вы хулиганили ночью в заброшенной лечебнице, избили Петра, выломали часть стены… и Корабль-в-бутылке… тоже ваших рук дело?

— Все враки, — отрезала Аннет. Максимилиан уставился на механика тяжелым немигающим взглядом.

Ангренаж не смутился. Он лихорадочно провел ладонью по шевелюре, облизал губы и твердо произнес:

— Мне нужно с вами поговорить, Аннет.

Покосился на насупившегося Максимилиана и с вызовом добавил:

— Наедине. Вы должны узнать кое-что, перед тем как уедете. Это вопрос жизни и смерти.

— Что такое? — заинтересовалась Аннет.

— Выкладывайте сейчас и в моем присутствии, — потребовал Максимилиан. — У сотрудников фирмы «Раритеты Молинаро» не может быть тайн от своего начальства.

— Прошу извинить меня, — склонил голову Ангренаж. — но, по моему скромному мнению, ваша бесцеремонность переходит все границы, любезный господин Молинаро.

— Не стоит извиняться, Ангренаж. Плевать мне на ваше скромное мнение.

Максимилиан схватил Аннет за локоть и увел прочь. Девушка обернулась и увидела, как Карл подает ей таинственные знаки. Механик трагически задрал брови, сложил руки у сердца, словно собирался спеть арию, затем схватил себя за горло. Подмигнул, сложил пальцы щепотью, покрутил рукой в воздухе и кивнул в сторону переулка, где стоял «Заводной купидон».