Я прямиком прошла в спальню, разделась и завалилась на перины. Правда, до этого я сбросила на пол бархатный, тяжелый от пыли, балдахин, красующийся над кроватью, не желая во сне дышать пылевыми клещами и продуктами их жизнедеятельности.

Часы на каминной полке показывали почти полдень, когда я наконец продрала глаза и сощурилась, вглядываясь в положение ажурных стрелок. Полежала, подумала, вставать или нет, потом с обреченным вздохом все-таки привела себя в вертикальное положение и принялась перебирать наряды, висящие в шкафу, раздумывая, какой надеть.

При полном параде (то есть в синевато-сиреневом платье, вуали и туфлях на каблуках) я полюбовалась на себя в зеркало, отметила, что выгляжу прекрасно, и вышла в коридор. А там пришлось притормозить: я и понятия не имела, куда идти. Наверное, логичнее всего было спуститься в столовую и позавтракать, но я, к сожалению, не помнила, где она находится. Вроде бы второй этаж… А может, и третий. Хотя нет, там, кажется, шерринарская кафедра управления стихиями. А на четвертом — моя. А на пятом — жилье школяров… Или кафедра прорицания? Ой-ой-ой… Я где стояла, там и села, с головой ухнув в пучину мрачных раздумий и беспомощного негодования на зодчих Светлой Школы. В таком состоянии меня и нашел Шерринар, стремительной летящей походкой пришагавший откуда-то стороны лестницы. При виде меня он заулыбался:

— О, Дивейно! С добрым утром! Как спалось на новом месте?

— Нормально, — отозвалась я, обрадовавшись искуснику. — Ты откуда?

— С места происшествия, — весело отозвался он. — Дорогие детки с утра пораньше влезли в кладовку лаборатории по приготовлению зелий, разыскали там мышиные кости и вознамерились оживить их. Мышиных лап не хватило, зато черепов было в избытке. Но детки не растерялись и сотворили с десяток шестиглавых безногих монстров, магией приклеив черепа к позвоночникам, потом оживили их и выпустили всю эту костлявую рать в коридор. Жуткие производные богатой детской фантазии поползли по полу, наткнулись на искусницу Фионену и напали на нее. Крику было… А уж как она ругалась, когда поняла, что бывшие мыши костяными зубами попортили ей подол жутко дорогого платья…

— И какую же роль сыграли в этом происшествии Айрэк и Инната? — засмеялась я, вставая с пола.

— Самую непосредственную. А откуда ты знаешь, что они участвовали в проделке? — удивился Шерринар, подхватывая меня под руку.

— Потому что если где запахло какой-то пакостью, то Инната и подобные ей этого развлечения ни за что не упустят, — пожала я плечами. — Сама такая. А Айрэк… Ну, он за своей дражайшей невестой хоть во Тьму бросится.

— А ты куда, собственно, шла? — вместо комментария к моему высказыванию поинтересовался искусник. Видимо, возразить на эти справедливые слова ему было нечего, а соглашаться очень не хотелось.

— А то ты не видел, что никуда я не шла, а на месте сидела. Хотя вообще-то собиралась в столовую.

— Так почему тогда сидела на полу? Неужели опять плохо стало? — тут же не на шутку встревожился Шерринар.

— Да нет. — У меня не было желания признаваться в своей беспомощности, но выхода не было. — Просто я, честно говоря, не помнила, куда идти, и боялась заблудиться.

— Пошли, отведу тебя, — предложил пребывающий в самом радужном настроении искусник. — Но на будущее — привыкай всюду ходить одна. Не век же мне тебя за руку по всей Школе водить.

— Может, путеводитель какой-нибудь поэтому памятнику архитектуры написать? — всерьез призадумалась я. — Наверняка подобная книженция будет иметь оглушительный успех у первокурсников, их родителей и новых искусников-преподавателей. Кучу денег заработаем!

— Ты сама сначала освойся, а потом уж о путеводителе думай, — фыркнул Шерринар, — Алчные вы, темные, жадные, ради денег на все готовы.

— Так уж и на все, — не согласилась я, краем глаза заглядывая в распахнутые настежь двери какой-то аудитории, мимо которой мы как раз проходили. Стоявшие ровными рядами столы меня не впечатлили нисколько, этого я и в Темной Школе насмотрелась, а вот многочисленные портреты каких-то неизвестных искусников заставили невольно вздрогнуть — их спокойные величественные лица, казалось, пристально следили за окружающими, — Вот я бы, например, ни за какие деньги жабу не согласилась съесть.

— Ты что, их боишься? — спросил Шерринар, воображая, как будет пугать меня этими земноводными.

— Нет, — обломала я ему кайф. — Просто противно — скользкие они какие-то, пучеглазые, прыгают.

— Да? А за сколько золотых ты бы могла гадюку съесть?

— За… Да нет, пожалуй, вообще не смогла бы, ни за сколько, — вздохнула я, прислушавшись к себе.

— Что, тоже противно? — глубокомысленно посочувствовал Шерринар.

— Нет. Жалко.

— Правда? — не поверил он.

— Ага. Да и каннибализмом попахивает. Если честно, я чувствую в ядовитых змеюках родственную душу, так что есть их — просто клыки не поднимутся.

За столь содержательным и глубокомысленным разговором мы и дошли до столовой. Это было просторное помещение с высоким сводчатым потолком и замысловатой лепниной. Огромные стрельчатые окна, больше приличествующие актовому залу, были занавешены легкими тюлевыми шторами, беспрепятственно пропускающими жаркие солнечные лучи.

По причине летних каникул в столовой было многолюдно и довольно шумно. Поэтому на деликатный скрип входной двери никто не обернулся. Зато уж когда мы с Шерринаром двинулись между столами разного размера и формы к противоположному концу обширного помещения, где полалось сидеть искусникам-преподавателям, взгляды всех присутствующих как магнитом начали притягиваться к нашей неспешно шествующей парочке. Да и разговоры смолкли сами собой.

Только на середине пути я осознала, что, собственно говоря, вызывает такой нездоровый ажиотаж, и поспешила разжать руку, которой привычно держалась за надежный локоть Шерринара. Он же, кажется, так и не сообразил, что только что здорово скомпрометировал себя в глазах учеников и остальных искусников, завтракающих в столовой.

Так или иначе начало моему знакомству с обитателями Светлой Школы было положено. Ученики удивленно пялились на меня. Искусники морщили свои светлые носы, но вынужденно улыбались, явно опасаясь с первой же минуты общения нарваться на темный гнев, о жутких проявлениях коего в Светлой Империи ходили легенды.

Шерринар любезно перезнакомил меня со всеми преподавателями, сидящими за длинным, покрытым белоснежной скатертью столом. Правда, я не запомнила ни одного имени, но ведь дело не в этом — главное, что искусники запомнили меня. А то, что они до гробовой доски не забудут появление темной искусницы в самом сердце светоча образования и культуры, — это несомненно.

Короче, позавтракать мне так и не удалось. Вернее, удалось, но от еды я не получила ни малейшего удовольствия, все время стараясь не подавиться под пристальными взглядами этих светлых гарпий. С трудом затолкав в себя какое-то кушанье и выпив стакан томатного сока, я не выдержала и с позором бежала из столовой, едва найдя в себе силы пробормотать что-то учтивое и благодарное бдительно выглянувшим из кухни стряпухам.