— Думайте, подруги, куда Густав мог так запрятать последний листок, чтобы ни мы, ни полиция его не нашли, — решительно сказала я.

И мы все, включая Маришу, задумались. Через полчаса, когда мы поняли, что, сидя в номере, ничего не поймем, мы вышли в холл.

— Нужно учитывать: Густав опасался, что его могут убить, — сказала Мариша. — И, конечно, хотел, чтобы его смерть не осталась безнаказанной для людей Осьминога. Поэтому для своего последнего листка Густав должен был выбрать такое место, где бы этот листок рано или поздно нашли. И именно те люди, которые бы поняли, что это такое и как с ним обращаться.

— Но что это за место? — спросили мы с Юлькой.

— На острове листка нет, так? — задумалась Мариша. — Иначе бы люди Карла его отыскали бы. Тогда где он?

И тут — говорите что хотите, а высшее провидение все же существует — мы втроем одновременно посмотрели на почтовый ящик, куда обитатели острова складывали свою корреспонденцию, которую потом забирал Вока. Впрочем, забирал он ее редко, потоку что и писали обитатели острова тоже крайне неохотно. Не сговариваясь, мы кинулись к ящику и встряхнули его.

Судя по звуку, внутри что-то лежало. И тут же в дверях холла, словно по заказу, появился запыхавшийся Вока. Оглядевшись и убедившись, что в холле никого нет, кроме нас, он произнес, обращаясь к нам:

— Уже неделю забываю забрать письма, если Тата узнает, она меня убьет.

И он достал из кармана ключ, открыл ящик и достал из него всего одно письмо. Мы дружно насторожились.

— Смотри-ка, Мариша, оно адресовано твоему мужу, — удивленно сказал Вока, взглянув на адрес, — Дай это письмо мне, — попросила Мариша. — Вока, миленький, дай.

— Я не уверен… — запротестовал Вока.

— Это мое письмо, — заверила его Мариша. — Я в нем написала всякую глупость. Дай мне его.

— Ну, если письмо действительно твое, — нерешительно сказал Вока. — Тогда, конечно, бери.

И он протянул драгоценный конверт нам. Мариша проворно схватила его, вскрыла конверт, и из него выпал совершенно чистый листок бумаги. По размеру и фактуре точно совпадавший с теми девятью листками, которые мы нашли в чемодане Густава и которые так заинтересовали Карла.

— Скорей! — воскликнула Мариша. — За Карлом! Нам нужно успеть отдать ему этот листок. Карл вот-вот уедет.

— С чего ты взяла? — удивленно спросил Вока, все еще крутящийся поблизости. — На чем он уедет? Я же тут. И я до утра никуда не собираюсь ехать на нашем катере.

— Ах, при чем тут твой катер! — воскликнула Мариша.

И бросилась бежать. Мы с Юлькой поспешили за ней. Наш собственный катер, который мы арендовали в Палермо и до сих пор не удосужились вернуть владельцу, по счастью, стоял возле причала. Мы запрыгнули в него и помчались искать Карла. Увы, обыскав все побережье, опросив каждого, кто встречался нам на пути, мы Карла так и не нашли. Да и вообще никого из его коллег нам так и не удалось обнаружить. Они бесследно растворились, словно их и не было.

— Действительно, профессионалы, — сказала запыхавшаяся Юлька, когда мы вернулись в номер. — Интересно, как Карлу, Маркусу и их коллегам удалось незаметно исчезнуть с острова самим, да еще прихватить с собой четверых задержанных?

— Это просто фантастика какая-то! — согласилась с ней я.

Мариша ничего не сказала. Она была занята тем, что собирала вещи.

— Что ты делаешь? — удивилась я.

— Я еду обратно в Вену, — ответила Мариша. — Нужно доставить этот листок Карлу. Сейчас уже слишком поздно, солнца нету, поэтому мы не можем прочесть, что написано на листке.

И поэтому до утра, когда взойдет солнце, я должна успеть попасть на Сицилию и сесть на самолет в Вену.

— Но как ты доберешься в темноте до Палермо? — растерянно спросила я у Мариши.

— Меня отвезет Вока, — ответила Мариша.

— Тогда и я с тобой! — заспешила Юлька. — Честно говоря, отдыхать мне уже надоело.

И она кинулась собирать свои вещи.

— Даша, ты с нами? — спросила у меня Мариша.

Я призадумалась. Честно говоря, отдыхать мне тоже больше не хотелось. К тому же если Мариша и Юлька уедут, то что, мне одной тут, что ли, веселиться? И, не сказав ни слова, я тоже стала собирать свои вещи. Со сборами мы управились удивительно быстро. Когда Тата увидела нас, стоящих среди ночи в холле с чемоданами и сумками, она слегка порозовела.

— Вы что, уезжаете? — спросила она, и в ее голосе послышался неприкрытый восторг.

Впрочем, Тата была хорошо вышколена и поэтому добавила:

— У вас же еще не закончился срок пребывания.

— Ничего, — бодро заверили мы ее. — Мы уже достаточно отдохнули.

— И что, вы хотите ехать прямо сейчас? — растерянно спросила у нас Тата.

Мы кивнули.

— Тогда пойду скажу Воке, чтобы он собирался! — воскликнула Тата и убежала, напевая себе под нос что-то очень радостное и прыгая по лестнице через две ступени.

Мариша задумчиво посмотрела ей вслед.

— Что такое? — встревожилась я. — Что снова не так?

— Помните, мы подслушали разговор Грека с Татой, — задумчиво начала Мариша. — Они еще говорили, достаточно ли надежно привязан груз. И успокаивали друг друга, что все пройдет как надо, не в первый же, мол, раз.

— Ну, помним, — кивнули мы с Юлькой.

— Вот я и думаю, о чем они говорили?

— О пляжных тентах, — раздался у нас за спиной голос Грека. — Мы говорили с Татой о пляжных тентах и шезлонгах.

Мы дружно повернулись и с недоумением уставились на Грека.

— Тенты? — удивленно спросила Мариша.

— Ну да, первый раз, когда мы их перевозили, некоторые оказались сломаны, — кивнул Грек. — Мы тогда с Татой понесли ощутимый ущерб. Компания, которая продала нам эти тенты, отказывалась возмещать убытки за перевозку. Во второй раз мы уже были осторожней, и все прошло гладко. Да и в последующие разы тоже. Но память о той злополучной первой перевозке никак не давала нам с Татой спокойно жить. И мы каждый раз волновались, когда эти проклятые тенты и шезлонги приходилось перевозить по морю.

— Вот и еще одна загадка разрешилась! — счастливо засмеялась Мариша.

Вскоре вернулась радостная Тата и сказала, что можно ехать.

Мы тепло попрощались с Греком и Татой и спустились к причалу. Вока был настроен не столь радужно. Кажется, он успел всерьез поверить, что Мариша его любит и в ближайшее время станет его возлюбленной. И сейчас он был горько разочарован.

И своего разочарования не скрывал. Но нам-то было плевать абсолютно на все. Мы уезжали из этого жуткого места, и три тысячи красавцев, если бы они вдруг объявились и захотели бы с нами провести денек-другой, нас не остановили бы.