Корчемник участливо ахнул, увидев мою рожу. Я вякнул чего-то несущественное, специально упомянув его имя Угрим. Как я понял, мужчина видел меня, заходящим в номер и снова упитым в стельку. Вдруг я являюсь трезвым, хоть и немного помятым. Хорошо же им живётся, людям Фоки — дорогое вино, бабы, адреналин. Всё — бесплатно.

Прошёл в номер. Макашка дрых, на этот раз приодетый нижней портью. Вернулся к корчемнику и попросил бумагу и перо. В письме Фоке сообщил, что его семья жива и здорова и ждёт встречи с ним в уделе князя Вышегородского. Подписался — твой друг княжич Дмитрий Юрьевич. Ещё приписал, что Селиван действительно является беглым холопом и попросил позаботиться о нём.

Ждать, пока мой двойник просохнет, не стал. Решил больше не тянуть кота за фаберже и растолкал его. Ошалевшему от сна подростку растолковал о чрезвычайной важности записки, которую требовалось передать атаману Фоке.

Пацан попытался некоторое время словить фокус и затем выдал что-то на тему пользы трезвости, а также опасности раздвоения личности. Я оставил его приходить в себя и прошёл к своему коню. У вертевшегося во дворе мальчишки выспросил маршрут к селу Глазуново и вскоре пылил на резвой кобылке по грунтовой трассе.

После топкого брода через узкую в пять шагов Вигу, дорога к селу уходила влево от основной трассы на Чухлому. По ней проехал примерно километра три по глухому смешанному лесу, пока за поворотом не показались избы. Село было небольшим в двадцать дворов и с приземистой церковкой. Глазуновская усадьба по виду мало чем отличалась от обычной крестьянской избы, выдавая скромный достаток её владельцев. Только здание было чуть побольше, крыльцо немного повыше и тын покрепче. Запруда ручья возле банного сруба была вся заполнена гогочащими купающимися мужчинами. Скорее всего, там веселились мои бойцы.

Ворота сразу же открылись. На крыльце появился расфуфыренный Дорофей с радостной лыбой, в зелёном с вышитыми красным цветами кафтане, в бежевых штанах, синих сафьяновых сапогах и в мурмолке с цветастым пером. Его сопровождали несколько бородачей. Все, кроме хозяина, поклонились мне в пояс, он только в полкорпуса. Я кивнул в ответ и принял из рук подошедшей с поклоном пышнотелой девицы жбан с хмельным мёдом. Выпил его, вытер губы рукавом и поцеловал толстуху крепко. Та вдруг застыдилась чего-то. Девица оказалась дочерью местного тиуна. Никого из дорошкиной родни сейчас здесь не было. Родители и сёстры жили в Галиче. В общем, промахнулся малость. Могли бы и намекнуть.

Обнял этого чернявого прикольщика крепко и сунул шутливо несколько раз кулаком по рёбрам. Всего несколько дней как с ним познакомился, а чувство такое, будто долгие годы с ним знался. Глеб обнялся со мной в комнатах. О боевых отметинах на лице предпочли не спрашивать. Какой пацан станет стесняться следов героизма на своём фасаде. Ребята дожидались меня, чтобы вместе сходить в баню. А мне бы туда век не ходить. Пришлось согласиться.

Разделись в палатах до срачицы, обулись в кожаные шлёпанцы и потопали так втроём по сельской улице к запруде. Раздевалка стихийно организовалась перед входом в сруб, как у шишей, но мне не хотелось устраивать бесплатный стриптиз для местной публики и светиться своими недостатками. Пролез в сени и повыгонял оттуда балдеющих там бойцов. Собственно говоря, домывалась последняя партия воинов. Бояричи заволновались, увидав мою спину. Рассказал им про свои испытания в ордынском плену пару лет назад. Всё равно ощущалась какая-то неловкость. Пришлось сознаться, что именно я однажды в захудалой одежонке заступился за гудца на берегу озера. Побили мы тогда друг другу морды классно. Парнишки были в полнейшем восторге от моего искусства драки, хотя им изрядно досталось.

Парилка здесь была устроена посеансово. Сначала в парной нагонялся пар, и люди парились, потом пар постепенно расходился, парная остывала, и люди просто мылись, пока парильщик не начинал новый сеанс. Распаренные парни выбегали окунаться к запруде, вызывая бешеный восторг собравшихся на отменное зрелище местных обитательниц.

Нас взялись парить крепкие бойцы из бывших гридей. Стегали почём зря нас, бедных унотов, что приходилось без памяти выскакивать из парной в бросаться в прохладу пруда, попутно поминая всех славянских богов, а ещё греческих, ацтекских, ну и великую матерь, естественно. Баня — это единственное место, где подчинённые могут измываться над своим начальством в самом прямом значении этого слова. С теорией происхождения моих отметин на спине теперь делились со всеми интересующимися Глеб с Дорошкой, попутно добавляя от себя красочные детали моих похождений. Не удивлюсь, если вскорости появился какая-нибудь былина обо мне, или жизнеописание великомученика Димитрия.

Банные мероприятия завершились, когда солнце почти коснулось горизонта. Бойцы разбрелись на постой. Мы в нижней порти по вечернему холодку трусцой добежали до дорошкиной усадьбы. Только оделись, как нас позвали за стол трапезничать. Есть не хотелось, только квасы хлебали зверски. Прибыли разведчики от Чухломы и доложили о наличии рати под стенами города. Опередил всё-таки Семён меня, надо поспешать. Отдал Акиму распоряжение завтра с рассвета выдвигаться нашим подразделением.

Дорога до Чухломы от села теперь пролегала по еле заметной тропе через густую чащобу по сильно холмистой местности. Я решил оставить в усадьбе свой возок и часть обоза, взяв только самое необходимое. Город появился неожиданно, когда перешли вброд невеликую в десять метров речку Ивановку и взобрались на высокий берег. До стен было где-то метров восемьсот пустыря, поросшего кое-где кустарником и изрытого ямами. Тыновая ограда в три человеческих роста подпиралась снизу таким же по высоте земляным валом. С западной и южной стороны крепость была защищена неширокой речушкой Сандебой. С восточной стороны естественных преград не имелось, но стена с валом там была выше. Чухлома была в разы меньше Галича. Если бы не четыре башни, закреплявшие углы крепости, и две башни для проезда населения, а ещё небольшой посад из землянок вблизи озера, то можно было этот населённый пункт принять за огороженное тыном зажиточное село.

Рать Осины обложила крепость со всех сторон и казалась много большей по численности той, что покинула столицу. Возле стены валялись разбитые в щепки лестницы и какие-то предметы. Видимо, этот долбан, не проведя переговоров и не разобравшись в ситуации, сразу сунулся штурмовать, по получил отпор. Людей только напрасно положил. Большая часть войска и шатёр командующего виднелись с восточной стороны осаждаемой крепости.

Поднявшееся из-за зубчатого горизонта солнце уже припекало, растапливая накопившуюся за ночь изморозь на траве. Я приказал Акиму расположиться лагерем возле своего холма и в сопровождении двух бойцов поехал наносить визит вежливости Осине. Военачальник ещё спал. Пришлось потоптаться возле его шатра, пока тот не надумал вылезать из своего обиталища, голым по пояс. Вслед за ним показалась румянощёкая девица, тоже в неглиже. Ойкнула, увидев меня, и скрылась в шатре.

— Здрав буди, княжич! — буркнул он, приветствуя меня без привычной враждебности.

Видимо, сложности в военной операции поубавили его темперамент.