В какой-то момент лучи солнца осветили дно кратера, и, увидев это, толпа заревела.

Я заглянул в кратер и замер в оцепенении. Там, на дне, протянулся безупречно подстриженный газон длиной, наверное, три тысячи футов. Вдоль длинного прямоугольника взлетной полосы, окаймленного горящими факелы, выстроился конвой в униформе. Чуть левее центра над несколькими низенькими сооружениями возвышалась бамбуковая диспетчерская вышка.

Пока я смотрел вниз с открытым ртом, из джунглей донесся гул, но это был не Пуди. То был звук иного рода – приглушенный рев дизельного генератора. На вышке и маленьких зданиях под ней зажегся свет.

Голос из громкоговорителей эхом разнесся по кратеру:

– Проверка: раз, два, три. Проверка: раз, два, три.

И тут жители, танцуя, начали спускаться к взлетно-посадочной полосе. Торжество началось.

Внизу нас с Уолтэмом встретила странная группа авиаторов. Все носили наушники из кокоса, утыканного проволочными и деревянными антеннами. Уолтэм сказал мне, что это верховные жрецы Кида и хранители Саколы. В руках у каждого жреца был деревянный микрофон и они нараспев повторяли:

– Взлет разрешен, взлет разрешен.

Они разделились на две группы, взяли меня за руки и повели к взлетной полосе.

Я слегка занервничал, но они казались счастливыми и вовсе не голодными. У полосы все жители деревни выстроились в две колонны. Они изображали гул двигателей и размахивали руками. Жрецы присоединились к разминке и громко загудели вместе со всеми.

– Вы готовы к взлету? – спросил меня Уолтэм. – Я поведу первую группу. Вы возьмите вторую эскадрилью.

– Что мы делаем? – спросил я, стараясь перекричать рокот живых двигателей.

– Капитан Сингер, вы же пилот, разве нет?

– Да.

– Ну, так мы собираемся лететь. – Уолтэм вытянул руки за спиной наподобие крыльев.

– Эскадрилья к взлету готова, – раздался голос из динамика. Жрецы с воем понеслись по взлетно-посадочной полосе, как спринтеры на Олимпийских играх. Уолтэм и его эскадрилья последовали за ними.

– Вторая эскадрилья, взлет разрешен, – голос эхом разнесся по дну кратера.

Я не колебался. Я перевел рычаг управления вперед, и мой внутренний двигатель ожил. Я взлетел.

Кто говорит, что человеческим самолетам страшна сила тяжести? В таком месте и при таких обстоятельствах я был уверен, что несколько раз действительно оторвался от земли.

Полеты закончились. Я смотрел вверх на первые звезды ночного неба, взгромоздившиеся на последние оранжевые лучи заходящего солнца – но тут заметил в небе еще кое-что. Оно было ближе и оно двигалось. Толпа на взлетной полосе тоже это заметила. Откуда-то раздались гитарные аккорды, и вскоре все уже смотрели на таинственный объект и пели на безупречном английском языке:

Посадка разрешена, капитан.

Видите свой экипаж?

Стучит ваше сердце, несет ваша скорость —

Ждет вас Дальвадо наш.

Даже мормонский хор «Табернакл» не смог бы спеть лучше. Мелодичные голоса паствы эхом отражались от стен кратера. Объект начал принимать различимые очертания, и я понял, что это был дельтаплан. Пилот выписывал над взлетной полосой размашистые восьмерки. Неожиданно с неба посыпались крошечные парашюты, и все принялись их ловить.

Один прилетел прямо мне в руки. На отшлифованных морем стеклышках, привязанных к парашюту, было написано: «ПОСАДКА РАЗРЕШЕНА, КАПИТАН КИД».

Раздав сувениры, пилот дельтаплана сделал вираж влево и, зайдя с востока, изящно опустился на землю. Едва он коснулся взлетной полосы, пение оборвалось, и толпа разразилась громкими аплодисментами.

Уолтэм подошел ко мне:

– И эти библейские сектанты еще называют нас примитивным архаичным культом. Я купил этот дельтаплан у одного белого в Вилье. Хотел заняться туристическим бизнесом, но быстро упал с небес на землю – простите за каламбур. Я подумал, это слегка разнообразит наше ежегодное торжество. У этих телевизионных проповедников в Америке есть реактивные самолеты, но пастве они их почему-то не демонстрируют. А наш народ может посмотреть на свой самолет. Пилот, кстати, Джо Керосинщик. Хорошо летает, да?

Хорошо летает, – подтвердил я.

Галли, должен тебе сказать, я был воспитан ребенком Марди-Гра. Я поверил в магию карнавала с тех самых пор, как папа сажал меня к себе на шею и я ловил коробочки «Крекер-Джека», которые бросали взрослые, разодетые в пиратов, богов, чертей и героев мультфильмов. Я был экс-иезуитским церковным служкой, в которого треть жизни насильно впихивали католицизмом. Меня научили верить в Иисуса, оживлявшего мертвых и превращающего воду в вино, в этот пикник с хлебами и рыбой (кстати, мое любимое чудо), а еще в воскрешения, вознесения и Страшный Суд. Так что поверить, будто капитан Кид спустился с небес на дельтаплане и бросает подарки на парашютиках, мне не стоило никакого труда. Талли, должен признаться, мне начинала жутко нравиться религия, почитавшая летчиков.

– Ну, мне пора. Надо еще подготовиться к празднику, – сказал Уолтэм. – Увидимся позже на вышке. Беркли отведет вас. Только следите за приливом. Помните, вы – посланец нашего бога.

Его слова внезапно напомнили мне о речи, которую я так и не написал. Что же я должен сказать?

Как и предсказывал Уолтэм, в тот вечер миска кавы подверглась большому испытанию. Жители деревни веселились как летчики-истребители, вернувшиеся с боевого вылета, пели и танцевали всю ночь, а потом были еда и секс. Короче, классная вечеринка получилась. За несколько минут до полуночи, когда я наслаждался празднеством и отплясывал на луау,[136]подошел Беркли и сказал:

– Пора подниматься на вышку.

Маленькая армия Уолтэма стояла на часах у основания вышки, положив бамбуковые пулеметы и минометы на вершины укреплений из мешков с песком. Поднимаясь, я заметил, что уровень шума на вечеринке внизу упал на несколько децибел: генератор остановился, и кутилы направились к взлетной полосе. Все несли факелы – ни дать ни взять огромные светлячки, танцующие на ветру.

Я миновал лабиринт шипящих труб и клапанов и несколько больших напорных баков. На вершине башни я остановился перевести дух и взглянул вниз. Прямоугольник взлетной полосы по-прежнему был очерчен факелами. Вдруг раздался оглушительный голос – я чуть не рухнул с башни. Оказалось, я стоял прямо под динамиком.

– У нас гость. Он привез послание от капитана Кида.

Я подошел к двери в диспетчерский пункт, и толпа внизу заревела. Беркли провел меня внутрь. Я посмотрел на часы: без четырех минут полночь. Диспетчерская купалась в зловещем красном свете.

Уолтэм стоял у винтовой лестницы с фонарем в руках, возвышаясь над шестью своими людьми фута на три. Те стояли на часах перед поддельными экранами радаров. Я заметил, что Уолтэм переоделся. Теперь на нем была белая форма капитана ВМФ. На груди разместились десятки медалей, плечи украшали золотые эполеты, а на боку висела серебряная парадная сабля. Он взглянул на старые армейские часы и улыбнулся. Минутная стрелка вот-вот должна была встретиться с часовой у цифры «12».