Джейк, уже поднявшийся на ноги, шатаясь подошел к Оливеру и протянул ему руку.

– Нет, – отмахнулся тот. – Пока… не надо. Мне просто нужно… нужно немного посидеть.

Кивнув, Джейк снова опустился на пол.

– То еще дерьмо… – пробормотал он.

– Да. Да, точно. – Горло у Оливера болело так, будто он попытался проглотить пригоршню сухих сосновых иголок. – Отец…

– Он умер, Олли. Очень больно это говорить, но его больше нет в живых.

– Нельзя это утверждать – быть может, это был какой-нибудь другой Нейт или вообще просто видение…

– Книга показывает правду, Олли. Ты ведь это чувствуешь, да? Твой старик – его больше нет.

– Я… я так не могу, – сказал Оливер, рывком поднимаясь на ноги.

Он посмотрел на приятеля и на какое-то мгновение – он готов был поклясться – увидел у него в левом глазу что-то… что-то движущееся. Какую-то тень. Похожую на угря, извивающегося в волнах. Оливер прогнал прочь это видение. Ерунда какая-то. Шатаясь, он добрел до угла комнаты, и там его скрутили рвотные позывы. Желудок был пуст, потому что за последние несколько дней Олли почти ничего не ел. С губы сорвалась струйка желчи, смешанной со слюной.

– Оливер, мы должны отправиться туда! – настаивал Джейк. – Мы должны отправиться в Рэмбл-Рокс, дружище. Туда, где, как мы видели, умер твой отец. Просто чтобы посмотреть.

– Нет… – жалобно проблеял Оливер. Вытерев подбородок, он побрел к двери. – Мне нужно вернуться домой. Прямо сейчас я не смогу.

– Но у нас нет времени, есть только это самое «прямо сейчас».

Эти слова были процежены сквозь зубы. Оливер услышал в голосе Джейка настойчивость. Призыв, под которым струилась глубокая река чего-то другого: ярости. И не то чтобы Оливер ее увидел – страх и злость Джейка так и оставались скрытыми. Однако он был уверен в том, что услышал. С какой стати Джейк злится на него? Откуда это нетерпение?

Оливер не хотел ломать голову – не было никакого желания. Поэтому он просто вывалился в дверь на улицу. Джейк окликал его снова и снова, но Оливер, подавленный и ошеломленный, с ноющим сердцем и ноющим желудком, шел вперед. Из мыслей не шел отец, умерший на том камне.

Так близко.

Так близко, твою мать!

Взревев, Джейк ударом ноги опрокинул кофейный столик. Крутанув в воздухе рукой, он извлек нож, дожидавшийся в Промежутке, и принялся вонзать его в диван, снова и снова, до тех пор пока из разрезов не полезли куски начинки.

Лежащая на полу Книга несчастных случаев забормотала и зашевелилась, пульсируя разочарованием и возмущением.

Она же говорила, как нужно поступить.

И оказалась права.

Книга всегда права.

Стиснув нож, Джейк вышел в темноту. Оливер опередил его на несколько минут. Но он, Джейк, его догонит. И тогда…

Он доведет этот мир до его конца.

Поздно, уже почти полночь. Велик так никто и не починил, поэтому Оливер шел домой пешком.

Он устал. Ему хотелось лишь лечь в постель и долго-долго спать. Образ отца, умирающего на камне, неотступно преследовал его. Оливер опасался, что сон лишь принесет кошмары, однако кошмары уже стояли перед глазами, хотя он не спал, – так что оставалось надеяться на полный мрак, на отдых без сновидений. На передышку. Отец, умирающий на том камне… это произошло на самом деле? Это правда? Возможно ли, что магия книги обманула его? У Оливера мелькнула было мысль свернуть с дороги и пойти через парк – найти каменное поле, отыскать плоский камень, похожий на стол. Но он отказался от нее.

«Не поддавайся!»

Однако другой голос умолял его сделать это.

«Не могу. Не справлюсь! Нужно просто вернуться домой. И лечь спать».

Сколько он спал? Сколько ел? Слишком мало.

Возвращаясь домой, Оливер был настолько поглощен своими мыслями, что не увидел, кто преследует его в этой глубокой бесконечной темноте.

До пансионата «Барн Фокс» Мэдди добралась уже за полночь. Хотя по пути ей постоянно встречались характерные приметы сельской Пенсильвании (рыболовные магазинчики, антикварные моллы, туристические лагеря, площадки для трейлеров), пансионат не имел никакого отношения к этому миру. Это была просторная территория с разбросанными по ней уютными домиками – даже в темноте можно было рассмотреть все их великолепие. Знаки у стоянки указывали направления к спа-центру, теннисному корту, конюшням, кафе. Здесь не было дешевой вульгарности в отличие от многих подобных заведений северо-запада штата, где молодожены (или просто решившие потрахаться) могли понежиться среди лепестков роз в джакузи в форме огромного бокала для шампанского.

Нет, здесь все было по высшему классу. И за очень высокую цену.

Заглянув в главный корпус, Мэдди нашла там молодого человека с закрученными усиками, во фланелевой рубашке, при – гребаные хипстеры! – галстуке-бабочке. Оплатив заказанный домик кредитной карточкой, она получила ключи.

– О, кстати, у меня здесь остановился знакомый, – как бы мимоходом обронила Мэдди. – Он писатель, его зовут Джед. Хотя, возможно, здесь он как Джон Эдвард. Фамилия Хомаки. Случайно, не знаете, в каком он домике? Надо будет заглянуть к нему утром.

Однако молодой человек не клюнул на приманку.

– Сожалею. У нас строгие правила: не раскрываем никакие сведения о наших гостях. Но если этот человек остановился здесь, я с радостью оставлю для него записку.

– Вообще-то я собиралась сделать приятный сюрприз…

– Можете отправить вашему знакомому сообщение.

– Как я уже сказала, я планировала сюрприз. – Мэдди натянуто улыбнулась.

– Как скажете. Еще раз извините.

– Ничего страшного. – Она кивнула. – Благодарю вас за содействие.

– Ваш домик номер тридцать четыре, – сказал молодой человек.

– Ага. Всего хорошего.

Он даже не сказал: «И вам также». Усатый козлина!

Это означало, что Мэдди предстояло решить эту проблему самостоятельно. Первым делом она забрала из машины сумку с вещами и забросила ее в свой домик, задержавшись лишь на минутку, чтобы насладиться этой обителью роскоши и комфорта. Огромная кровать под балдахином. Шкура белого медведя на полу. Камин. Ванная с просторным душем с двумя лейками за матовым стеклом, полочка с самыми навороченными косметическими средствами. На стенах картины. За здоровенным окном маленький журчащий водопад. Наверху, куда вела винтовая деревянная лестница, вторая спальня. В каком-нибудь другом мире, получше этого, Мэдди плюхнулась бы на кровать, уютно раскинула бы руки в позе распятого Христа и издала бы варварский вопль полного расслабления.