Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я с радостью послушаю эти рассказы о приключениях, - сказал Эмилиан.
- И я, - присоединилась Адин Дуайн. – Мне сказали, что в честь моей битвы с твоим другом виноделы достали бутыли, наполненные Сумеречной Осенью того года, когда я родилась.
- Нельзя это пропустить, - сказал Эмилиан.
- Ни за что на свете, - согласился Джарлакс и позволил себя увести.
Глава 18
Мягкость
- Холодно, правда? – сказала Аззудонна, когда заползла в тоннель, ведущий к кровати Закнафейна.
Сидевшему на кровати оружейнику не потребовалось кивать для подтверждения очевидного, поскольку его улыбка демонстрировала стучащие друг о друга зубы. Его плечо и рука были окутаны огромной ледяной перевязью, а сама его кровать была всего лишь выступом, вырезанным в стене ледника.
- Скоро тебя заберут отсюда, - сказала ему Аззудонна. – Считается, что холод замедляет прогресс фага, особенно когда тот в руке или в ноге, и позволяет травам лучше с ним бороться.
Зак кивнул.
- Ж-женщина, с которой я д-дрался, - простучал зубами он. – Я её заразил?
- О нет, не беспокойся. Ты не можешь передать кому-то фаг. На это способны только когти синего слаада.
Зак снова кивнул и вздохнул с облегчением.
- Ты хорошо сражался, - сказала женщина. Она подошла поближе и повернулась боком, повторяя положение Зака. Она улеглась набок и подпёрла голову рукой. Густая грива фиолетово-белых волос каскадом упала на ледяной пол крохотной камеры.
- Её сила удивила меня, - сумел выдавить Закнафейн и закончил дрожью и вздохом инеистого дыхания. – Бой почти закончился ещё до того, как я понял, что он начался.
- Мы это видели. Адин Дуайн – непростая соперница. Она легко может войти в число тех, кого мы примем в Бьянкорсо, если потеряем центральных защитников. И да, мы все видели, что она почти победила. Всё, что ей требовалось – пережить бой, и тогда победа была бы за ней, поскольку пятна от винограда были на тебе…
- И остаются, - заметил он, указывая здоровой рукой на заляпанную красным и фиолетовым сорочку.
- Однако не пострадай ты от фага, она бы не выдержала, - сказала Аззудонна.
Зак пожал плечами и вздрогнул.
- Я говорю это не ради ложной похвалы, - заверила его она. – Как только ты встал на ноги, ты обнаружил её слабость и воспользовался этим.
- Её атаки были слишком прямолинейны, - сказал Зак. – Она опускала вторую, защитную руку, пытаясь ударить посильнее.
Он с сожалением улыбнулся.
- Признаю, бьёт она сильно.
- Если ты останешься в Каллиде, то в следующем году будешь сражаться в каззкальци, я не сомневаюсь. Надеюсь, что в качестве своего округа ты выберешь Скеллобель.
Она замолчала и наградила его игривой улыбкой.
- Потому что я не хочу видеть, как тебя избивают до бесчувствия.
Зак сумел ещё раз широко улыбнуться, но вздрогнул от боли.
- Я смогу сражаться? – спросил он, не только у гостьи, но и у самого себя.
Однако он посмотрел на Аззудонну, когда закончил, взглядом переадресуя вопрос ей.
Она не улыбалась.
Она пыталась улыбнуться. Но не улыбалась.
Товарищей разместили в большом невысоком здании неподалёку от перекрёстка Скеллобеля. Это была единственная гостиница во всём округе, обычно используемая для гостей из остальных трёх, которым не хотелось после визита возвращаться обратно пешком. И изредка, совсем нечасто, её использовали для чужаков, что забрели в ледниковый разлом или погибли бы от беспощадной стихии, не подоспей эвендроу к ним на помощь. Вывеска снаружи называла гостиницу «Ибилситато», – Джарлакс не понимал этого слова, пока не разбил его на части и не переставил местами слога.
- Это просто адресованное гостям приветствие, - объяснил он Энтрери и Кэтти-бри.
- Неудивительно, что у тебя были с этим сложности, - подколола его Кэтти-бри. – В Мензоберранзане такого не встретишь.
- Неправда. В темницах дома Бэнр похожее приветствие висит над входной дверью, - сказал Энтрери.
Но они были не в мрачном городе дроу, и это была не темница. Это место было скорее общей комнатой, своего рода таверной, чем гостиницей, всего с несколькими спальнями позади. Скоро товарищи поняли, что один из их новых друзей облегчил им путь сюда, поскольку их тепло поприветствовали курит, прибирающий столы, и два эвендроу, покидающие и возвращающиеся на кухную с подносами с едой, а также круглолицый повар-улутиун, постоянно напоминающий своей команде: «Танцуйте и обслуживайте. Не забывайте, еда – это жажда жизни!»
Им отвели столик рядом с центром комнаты. Они чувствовали на себе взгляды каллидцев, пока заведение вокруг них наполнялось посетителями. Однако в их адрес не звучали грубые слова, и многие даже подходили к ним с пожеланиями выздоровления их больному другу и заверениями, что целители Скеллобеля хорошо умеют бороться с хаофагом.
Кэтти-бри заметила, что Джарлакс становится всё менее и менее словоохотлив с теми, кто к ним подходит, и как будто погружается в себя – что было весьма необычно для остроумного и жадного до деталей пройдохи. Однако от неё не укрылось выражение его глаз (и как необычно было видеть оба его глаза!), пока он вбирал в себя зрелища и звуки окружающего веселья.
Она это понимала и чувствовала то же самое.
- Ты видишь здесь будущее, Джарлакс? – спросила она спустя какое-то время.
- Для меня?
- Для твоего народа, - пояснила женщина. – Ты видишь в этом месте то, что надеешься увидеть в Мензоберранзане? Может быть, в Лускане?
- Я пока не знаю, что об этом думать, - признался он. – Я не сомневаюсь в искренности наших хозяев, и даже не боюсь, что здесь есть более жестокая сторона, скрытая от глаз. По крайней мере, не особенно – и это куда больше, чем я могу сказать почти о любом городе, в котором я только бывал.
- Это не Мензоберранзан, - согласился Энтрери.
- Но в Мензоберранзане есть искры Каллиды, - указал Джарлакс. – По большей части, на Улицах Вони, где влияние верховных матерей не такое значительное.
- И где в переулках частенько находят трупы, - напомнил ему Энтрери.
- Но, друг мой, чаще всего это
