Около 15.00 29 марта флот Каннингхэма подвергся давно ожидаемой атаке с воздуха. Радары заблаговременно оповестили англичан о приближении 12 самолетов противника. Пикирующие бомбардировщики Ю-88 своей главной целью избрали «Формидебл». Немецкие летчики, как всегда, действовали мастерски. Авианосец только чудом избежал попаданий. Его «фулмары» сбили 2 вражеских самолета.

Вечером 29 марта флот бросил якорь в александрийской гавани. Каннингхэм распорядился 1 апреля отслужить на всех кораблях благодарственный молебен в ознаменование дарованной свыше победы в бою у мыса Матапан. Вскоре потоком пошли радиограммы с поздравлениями. Георг YI: «Мои самые сердечные поздравления офицерам и рядовым, одержавшим под вашей командой великую победу!». Черчилль: «Правительственный кабинет поручил мне выразить вам наше восхищение блестящей победой, одержанной на Средиземном море, благодаря мужеству и профессионализму офицеров и матросов вашего флота и палубной авиации, действовавших под вашим мастерским отважным руководством». Не менее комплиментарным было послание Адмиралтейства. Адмирал Дж. Уитворт, давно и безуспешно охотившийся на «Шарнхорста» и «Гнейзенау», просил Каннингхэма намекнуть, как ему удалось настигнуть и втянуть в сражение гораздо более быстроходные итальянские крейсеры. На флагманском корабле Каннингхэма побывал патриарх греческой православной церкви в Александрии. Он поздравил англичан с победой, которую считал не только великим событием, но к проявлением божественной воли. Патриарх передал флоту священную икону Николая-Угодника, которого православные христиане считают покровителем всех моряков. Икону поместили на «Уорспайте».

Сам Каннингхэм оценивал сражение у мыса Матапан следующим образом: «… Мы могли похвалиться существенными результатами. Эти три итальянских; крейсера со своими 8-дюймовыми орудиями были хорошо защищены от 6-дюймовых пушек и всегда представляли серьезную угрозу для наших малых и легко вооруженных кораблей. Что гораздо более важно, пассивное и выжидательное поведение итальянского флота во время последовавшей эвакуации Греции и Крита напрямую связано с хорошей взбучкой, которую они получили у мыса Матапан. Если бы надводные корабли противника вмешались в ход тех операций, наша и без того трудная задача стала бы и вовсе невыполнимой».

Тем не менее, Каннингхэм представил в Адмиралтейство «микроскопический» список офицеров и матросов Средиземноморского флота, которых, по его мнению, следовало отметить наградами за участие в сражении у мыса Матапан. По свидетельству Джеффри Барнарда, «один из больших чинов в Лондоне» даже прислал командующему запрос, точно ли он никого больше не забыл. Одновременно «Чин» намекнул, что Флот Метрополии за участие в потоплении «Бисмарка» представил к наградам столько людей, что их список занял несколько газетных колонок убористым шрифтом. В ответ Каннингхэм разъяснил, что все остальные офицеры просто выполняли свой долг и каждый из них делал то, что должен был делать. А если бы они выполняли свои обязанности плохо, он списал бы их за некомпетентность и служебное несоответствие.

И последний штрих к сражению у мыса Матапан. После окончания Первой мировой войны британское морское командование, наученное горьким опытом Ютландского сражения, уделяло самое пристальное внимание артиллерийской подготовке флота. В 20-30-х годах каждый командир соединения должен был представлять в Адмиралтейство пространный отчет под названием «Прогресс в артиллерийской подготовке». К концу 30-х годов на исполнение этой формальности постепенно стали смотреть сквозь пальцы. С началом Второй мировой войны в сентябре 1939 года и вовсе стало не до этого. И вдруг в 1941 году, в самый разгар войны-какой-то не в меру ретивый клерк в Адмиралтействе направил в Александрию формы и бланки для отчета «Прогресс в артиллерийской подготовке». Джеффри Барнард, как старший артиллерийский офицер флота, отправился к командующему за инструкциями, что с этим делать. Каннингхэм молча от него отмахнулся, но потом в глазах старого адмирала мелькнули веселые искорки. Он велел Барнарду взять ручку и принялся диктовать: «В одна тысяча девятьсот сороковом и сорок первом году прогресса в артиллерийской подготовке на Средиземноморском флоте не наблюдалось, но некоторые уроки, известные со времен Ноева Ковчега и Великой Армады, были пройдены заново с большими издержками и потерями. Самый важный урок заключался в том, что наилучшей дистанцией для любого корабля Средиземноморского флота, от линкора до подводной лодки, в бою с кораблями противника следует считать дистанцию прямой наводки (в настоящее время это-2.000 ярдов или даже меньше), поскольку с этого расстояния даже артиллерийские офицеры не смогут промахнуться». «Чтобы по достоинству оценить эту шутку», — писал Барнард, — «нужно было пройти через бой у мыса Матапан».

После впечатляющей победы англичан в сражении у мыса Матапан, надводные корабли противника надолго оставили попытки воспрепятствовать движению их конвоев в восточной части Средиземного моря. Операция по переброске войск в Грецию продолжалась согласно плана, хотя атаки конвоев пикирующими бомбардировщиками становились все более упорными. Они привели к потоплению нескольких судов, по счастью, лишь с небольшими человеческими жертвами. Наиболее серьезную потерю англичане понесли 31 марта, когда крейсер «Бонавенчер», сопровождавший конвой из Греции в Александрию, был торпедирован и потоплен итальянской подводной лодкой «Амбра».

С юга поступали в основном хорошие новости. «Суордфиши» с «Игла», оставленные в Порт-Судане, 3 апреля атаковали итальянские эсминцы, базировавшиеся в Массаве. 2 корабля они потопили, 2 других выбросились на берег. Позднее их добил эсминец «Кингстон». Пятый итальянский эсминец был затоплен своей командой. 8 апреля английские войска захватили итальянскую военно-морскую базу в Массаве. Таким образом, угроза английским конвоям в Красном море со стороны надводных кораблей была окончательно устранена. Каннингхэма порадовало возвращение 3 эсминцев, которые несли службу в тех водах.

Однако, несмотря на все эти достижения, в 1941 году ситуация в Средиземноморье складывалась для англичан угрожающая. Германские войска вторглись в Грецию и Югославию. Одновременно части вермахта под командованием энергичного генерала Эрвина Роммеля появились в Северной Африке. Англичане сразу почувствовали их присутствие. Не теряя времени, Роммель начал наступление от Эль-Эгейла, и британские части покатились назад, быстро отступая к египетской границе. Английскому командованию и в Лондоне, и в Каире было отлично известно, что немцы перебрасывают войска в Ливию. Почему это их нисколько не обеспокоило, и они не предприняли никаких шагов, чтобы воспрепятствовать этой переброске, непонятно. Мощь и напор немецкого наступления оказались совершенно неожиданными.

В начале апреля в Каире состоялось совещание английских командующих на Ближнем Востоке с участием начальника генерального штаба Дилла и Энтони Идена. На совещании обсуждались два основных вопроса: на какой линии армии следует остановить противника, и нужно ли оборонять Тобрук. Армейское командование сконцентрировало в Тобруке большое количество продовольствия и боеприпасов, рассчитанных на ведение военных действий в течение нескольких месяцев, и потому считало целесообразным удерживать город. Каннингхэм поддержал генералов, поскольку ему хотелось остановить противника и его авиацию как можно дальше от Александрии. Он заверил, что флот обеспечит снабжение Тобрука по морю. Как показали дальнейшие события, это решение было ошибочным.