— Пожалуйста, Ладброук-Гроув, — сказала я таксисту, — но сначала не могли бы вы оказать мне одну услугу?

— Смотря какую, — с подозрением отнесся он к моей просьбе. Но что тут сделаешь — лондонские таксисты все таковы.

— Я только что попрощалась с моим другом, потому что он навсегда уезжает в другую страну. Он сидит возле того окна. Я подумала, что если мы проедем мимо него достаточно медленно, то он заметит меня и я смогу еще раз помахать ему рукой.

Таксист был явно тронут моей историей.

— Совсем как Фрэнк Синатра и Эва Гарднер. А я-то думал, что в мире не осталось романтики, — сказал он чуть ли не со слезами на глазах. — Нет проблем, дорогуша. Покажи мне его.

— Вон тот… э-э… загорелый симпатичный мужчина, — указала я на Чака, который коротал время, разглядывая свое отражение в лезвии ножа.

Таксист подъехал к самому окну, и я опустила стекло.

— Я включу свет в салоне, дорогуша, чтобы ему было виднее, — пообещал водитель.

— Спасибо.

Чак поворачивал нож то так, то этак, пытаясь увидеть себя в разных ракурсах.

— Он себе, похоже, нравится, — заметил таксист.

— Очень.

Тем временем Чак стал терять терпение. Очевидно, я провела в туалете гораздо больше времени, чем обычно проводила Мэг, и он не одобрял этого.

— Может, посигналить, дорогуша? — предложил мой преданный таксист.

— Хорошая идея.

Он так и сделал, и это помогло. Чак выглянул на улицу, чтобы узнать, из-за чего такой шум, а я тут же высунулась из окна такси и энергично замахала рукой. Он улыбнулся, увидев знакомое лицо, и поднял руку, чтобы помахать мне в ответ.

Но потом непонимание стало медленно, дюйм за дюймом, наползать на его тупое лицо, и наконец до него дошло, что знакомая, сидящая в такси и машущая ему рукой на прощание, была той самой дамой, с которой он собирался провести вечер и перед пустым стулом которой как раз ставили заказанные ею креветки в чесночном соусе.

Чак морщил свой оранжевый лоб. Он ничего не понимал. Что-то не складывалось.

А когда все сложилось, когда он понял, что я не в комнате для маленьких девочек, а сбегаю от него на такси, на его лице появилась такая смесь гнева и изумления, которая тут же оправдала все мои мучения в этот вечер. Они были не напрасны: стоило потерпеть ради того, чтобы увидеть, как он, разъяренный, кинулся к окну, по пути роняя ножи в вилки на пол.

Я смеялась как никогда в жизни.

— Какого черта? — прочитала я по его губам.

— Пошел ты! — продекламировала я, активно артикулируя каждый звук, и, на тот случай, если он не понял, я вытянула в мокрую ночь обе руки, выставила по два пальца в форме буква «V» и секунд десять производила руками резкие короткие движения вверх и вниз. А он в бессильной ярости смотрел на меня через оконное стекло.

— Поехали, — скомандовала я.

Водитель нажал на газ, но я успела заметить, как к Чаку подошли два официанта: один с ведерком льда и белой салфеткой, а второй — с бутылкой шампанского.

Еще задолго до возвращения домой мне стало очень стыдно за то, как я обошлась с Чаком, и особенно за это шампанское. Он, конечно, злобный и неприятный человек, но это не значило, что я должна вести себя так же. Поэтому, едва войдя в квартиру, я бросилась к телефону и набрала номер ресторана.

— Алло, — смущенно сказала я. — Не могли бы вы мне помочь? Я сегодня была в вашем ресторане, но мне пришлось неожиданно уйти, а перед уходом я заказала бутылку шампанского для моего спутника. Но это был… э-э… сюрприз, и я не думаю, что он хочет платить за это. И еще я хотела сказать, что официантка ни в чем не виновата и…

— Это тот американский джентльмен? — уточнил голос в трубке.

— Да, — неохотно согласилась я. Джентльмен, тоже мне!

— А вы, должно быть, та умственно нездоровая женщина?

Да как он смеет, этот голос в трубке, называть меня сумасшедшей!

— Американский джентльмен объяснил, что вы часто совершаете подобные поступки, что вы не контролируете себя.

— Я заплачу за шампанское, — выговорила я, подавив вспышку гнева.

— В этом нет необходимости, — сказал голос. — Мы договорились с ним, что если он заплатит за шампанское, то мы не будет требовать возмещения ущерба, нанесенного мебели.

— Но ведь это несправедливо — заставлять его платить за шампанское, которого он не пил, — возразила я.

— Он выпил его, — сообщил мне голос.

— Он не пьет! — воскликнула я.

— Он пьет, — сказал голос. — Приезжайте и убедитесь сами, если не верите мне.

— Вы хотите сказать, что он все еще у вас?

— О да! И текила, которую он пьет, отнюдь не безалкогольная.

О господи! Теперь еще мне придется винить себя за то, что Чак из-за меня стал пьяницей. Но какого черта — может, это лучшее, что случилось с ним за всю жизнь.

Ну ладно, а теперь бегом смотреть телевизор.

К моему огромному разочарованию, в гостиной сидели Карен и Дэниел. Они пили вино и самым противным образом держались за ручки, глядя мои передачи на моем телевизоре.

— Ты рано вернулась, — недовольно сказала Карен.

— М-м-м, — уклончиво ответила я.

Я тоже была недовольна. Их присутствие в гостиной лишало меня любимых передач. Не могла же я сидеть там, пока они с Дэниелом ласкались и нежничали.

Мне придется пойти к себе в комнату, а они разлягутся на диване, Карен положит голову на колени Дэниелу, Дэниел будет гладить ее, Карен будет гладить его… я не хотела думать о том, чем именно они будут заниматься без меня в гостиной.

Меня тошнило от этих влюбленных голубков.

С Шарлоттой и Саймоном я никогда не чувствовала себя неловко, и мне было непонятно, почему с Карен и Дэниелом я не могла вести себя как обычно.

— Как дела? — спросил Дэниел, весь такой самодовольный и гордый.

— Нормально, — ответила я неопределенно.

— Ну и как тебе понравился твой американец вслепую?

— Псих.

— Правда?

— Правда.

— Люси, неужели ты опять вляпалась в неприятность? — вздохнула Карен. — У тебя это уже стало дурной привычкой.

— Я иду спать, — объявила я.

— Хорошо, — сказала Карен, сладострастно подмигивая Дэниелу.

— Ха-ха, — буркнула я, изо всех сил притворяясь, что мне все равно. — Спокойной ночи.

— Люси, надеюсь, ты не из-за нас уходишь? — спросил Дэниел, вежливый, как всегда.

— Надеюсь, из-за нас, — поправила его Карен.

— Останься, — предложил Дэниел.